Об одном реликте культа гор у зауральских башкир


Источник: З.Г.Аминев. Об одном реликте культа гор у зауральских башкир // Урал-Алтай: через века в будущее: Материалы III Всероссийской тюркологической конференции, посвященной 110-летию со дня рождения Н.К.Дмитриева. Т.II. – Уфа: ИИЯЛ УНЦ РАН, 2008. – 352 с. – С 11 – 16.

Примечание: Публикуется с разрешения автора статьи на историко-краеведческом портале Ургаза.ру.

 

На вершинах гор в Башкирском Зауралье башкирское население до наших дней складывает из камней достигающие иногда нескольких метров сооружения в виде столбов, колонн и маленьких куч, которые они называют ҡарасҡы.

Со слов информаторов, их в настоящее время складывают пастухи. Сами же пастухи, сооружающие ҡарасҡы, не смогли объяснить их предназначение, объясняли все традицией, что так делали до них старики. Опрос живущих среди башкир и русских показал, что kарасkы делаются только башкирами. Тщательный опрос чуть ли не всех взрослых жителей близлежащих башкирских аулов позволил нам установить, что ҡарасҡы сооружались только духам гор и Земли-воды (ер-һыу) и только на своей территории. Как сообщила информатор Баймухаметова М. (1923 г.р.) из д.Баишево Баймакского района РБ, раньше kарасkы складывали дивана / «юродивые дервиши», которые объясняли это тем, что каждая местность имеет своих духов-владык (по-башкирски – эйәләр), которым требуется возведение таких каменных сооружений ҡарасҡы. Она слышала все это еще в юности, до Отечественной войны, от юродивых дервишей диваналар, которых раньше до войны у них в округе было много. Они сами возводили каменные столбы, требовали и от других возведения таких каменных сооружений. Другой информатор Хабуллин С.С., 1923 г.р., башкир рода бурзян, из аула Татлыбаево этого же района, сообщил то же самое, а также добавил, что раньше, до Великой Отечественной войны старики каждый год весной, в мае месяце (в пятнадцатых числах), поднимались на вершину гор, где стояли ҡарасҡы, и совершали жертвоприношение: резали там барана (по-башкирски – «ҡусҡар тәкә») читали молитвы из Корана. Этот же информатор говорил, что каждая местность имеет своего эйә / «хозяина-владыку». Такие же сооружения в виде насыпей, куч, колонн, пирамид, сложенные из камней различной величины, можно встретить в разных районах Республики Башкортостан и сопредельных территориях, где проживают башкиры. Во многих из них население уже не имеет каких-то специальных терминов, обозначающих эти сооружения. Называют их просто «Өйөм», «Уба», что на русский язык переводится как «куча» или «холм». У аула Татлыбаево Баймакского района Республики Башкортостан на вершине ближайшей к аулу горы возвышается пять ҡарасҡы, построенных в линию, и одна из них (третья по счету, то есть средняя) выше, чем остальные, и имеет сквозное отверстие. Функциональное назначение этого отверстия выяснить не удалось. По объяснениям местных жителей, «так было всегда». Со слов информаторов, раньше, еще в довоенные годы, у этих kарасkы весной, где-то в мае месяце, совершались жертвоприношения. И мясо жертвенных баранов съедалось всеми вместе во время пиршества после прочтения молитвы. В молитвах звучала просьба о здоровье всему роду, мире и спокойствии стране, об изобилии трав, урожае зерновых, приумножении скота и т.п. Можно предположить, что пять ҡарасҡы у аула Татлыбаево символизируют четыре грани мира и сакральную середину. Причем третья, более высокая, по-видимому, символизирует сакральную середину. На это наталкивают некоторые ҡарасҡы, имеющие форму четырехугольных сооружений больших размеров. В частности, такой ҡарасҡы, каждая из сторон которого около шести метров, находится на вершине горы Кынгыр-таш между аулами Карышкино и Баишево.

Ҡарасҡы, сооружаемые на вершинах гор башкирами, семантически близки с воздвигаемыми алтайцами каракшы, сооруженными из камней Ими алтайцы свои родовые земли и пастбища отделяли друг от друга [11. С.14]. Алтайцы до сих пор останавливаются возле каменных кладок на высоких горных перевалах, у целебных родников и совершают там обряд поклонения родным местам, преподносят духам местности ритуальную еду [7. С.253].

Башкирское ҡарасҡы и алтайское каракшы идентичны не только по внешней форме, но и практически созвучны, и смена местами звуков «с» и «к» можно объяснить их контаминацией. Такая закономерность для башкирского языка не чужда, например, азбар / абзар («сарай»). В современном башкирском языке слово ҡарасҡы в первоначальном значении «стража» уже не применяется, а используется только в значении «чучело», «пугало», которых ставят в огородах и садах для отпугивания птиц. Таким образом, эти огородные kарасkы выполняют функции стражи. Этимология слова ҡарасҡы восходит к слову ҡарау «смотреть», «наблюдать», «охранять». В этом значении данное слово в варианте каракшы бытует у соседей башкир, казахов и каракалпаков. В варианте «караша», в смысле «ханская стража», это слово встречается в ногайских эпосах ХIV-Хвв. [12. С.82]. Выявленные нами у башкирского населения материалы показывают, что между алтайским «каракшы» и башкирским ҡарасҡы сходство не только внешнее. Отмечается большая близость и в семантике этих сооружений. Так же, как и алтайцы, башкиры, воздвигая на вершинах гор ҡарасҡы, посвященные духам их родовых местностей, совершали вблизи них жертвоприношения. Они надеялись получить от них отдачу в виде надежной охраны своей родовой территории. Известно, что в этом же значении использовались у центральноазиатских монголов, бурят, тувинцев обо. По этому поводу специалист по монгольским народам Н.Л.Жуковская писала, что обо сооружались из камней в виде кучи, колонн, столбов на перевалах, вершинах гор с целью заручиться сакральной поддержкой того сонма духов, которым была подведомственна территория данного человеческого коллектива [5. С.128]. По мнению большинства ученых, обо восходит к древнейшим представлениям о Вселенной, воплощенной в образе Мировой Горы, и связано с развитием в традиционных культурах Центральной Азии и Южной Сибири культа гор [6. С.115-125; 3. С.175; 10. С.130].

«Обо» устанавливаются как на вершинах холмов, возвышающихся в степях и горных долинах, так и на горных перевалах, в наиболее опасных местах, а также на дорогах, у истоков рек и источников. По своей структуре эти культовые сооружения имеют достаточно существенные различия. На перевалах, тропах, у источников обычно сооружались одиночные насыпи, символизировавшие пребывание духа-хозяина конкретного места, в котором люди бывают периодически. «Обо», посвященные «хозяевам» территорий, где люди живут постоянно представляют собой достаточно сложные комплексы. В степных просторах Бурятии чаще всего они состоят из 12 невысоких конических каменных насыпей, образующих круг, в центре которого возвышается более высокая насыпь с укрепленным в ее центре высоким деревянным шестом, завершающимся изображением птицы. Эти насыпи символизируют самые высокие горы региона и их духов-хозяев, покровителей всей Бурятии, а центральная, самая большая, олицетворяет мифическую гору Сумбер [1. С.73]. В конце июня буряты Восточного Саяна возле обоо ежегодно проводили праздничные мероприятия обо-тахилха (жертвоприношение), где принимали участие все жители местности, которая в символической структуре всего пространства района принадлежала данному культовому комплексу. Обо тахилха относится к категории календарных праздников. В представлении современных жителей района он завершает осенне-зимний сезон и открывает весенне-летний, что связано с перекочевкой на летние пастбища. Его целью было испрашивание у «хозяев» гор благополучия: здоровья, хорошего травостоя, избавления от болезней и эпизоотии, хорошего приплода скота и т.п. Символический «рисунок» ритуала включал весь комплекс обрядовых действий, направленных на обновление мира, его новое обустройство, поддержание созидательных космических сил и, в частности, живительной силы солнца [10. С.132-133].

Аналогичный способ сакрализации пространства путем воздви­жения каменных сооружений, повторяющих по форме монгольский обо или башкирский ҡарасҡы, зафиксирован в Средней Азии, каракалпаков [4. С.362-366]. В частности, на территории Республики Каракалпакстан в Узбекистане в урочище Султан-Бобо есть почитаемое место – искусственно сооруженная на скальном выступе огромная груда камней – обо. [9. С.129]. К сожалению, из текста не совсем ясно сами ли каракалпаки называют эти груды камней «обо» или же их так обозначили сами авторы, обнаруживая параллели с монгольскими «обо» не только во внешней схожести, но и во внутренней семантике.

Упомянутое нами выше, башкирское слово «уба» (куча, холм) и центрально-азиатские «обоо», «обо», «ово» имеют единое происхождение. На такую мысль наталкивает проведенное К.К.Юдахиным исследование слова «обоо», который у Памиро-Алайских киргизов означает «холм, кучу из камней, груду камней» – жертву духу гор Известный исследователь истории, культуры киргизского народа С.М.Абрамзон считает, что киргизы высокогорного Памиро-Алтая обоо сооружали на вершинах гор, на перевалах и приносили там жертвы хозяевам мест. Возле этих обоо водружали высокие шесты, на которых вешали различные тряпицы, пучки шерсти, нитки, хвосты яков, лошадей. Рядом же с обоо складывали черепа горных баранов и козлов [2. С.319].

На наличие в прошлом у башкир культа гор указывают также многочисленные топонимы «Ыйык», «Ыйык-тау». По данным информаторов, раньше весной всей деревней шли к этим горам (Ыйык) молиться. Там резали баранов и совершали жертвоприношения. На вершинах этих гор также имелись каменные сооружения в виде куч, пирамид и колонн. У некоторых куч, колонн и пирамид были раньше воткнуты длинные палки, шесты, к которым привязывали различные лоскутки, тряпицы, платочки, пучки шерсти, монеты. Информацию об «ыйык» мы встречаем и в материалах башкирского фольклора. (Ыйык башы – йыл башы // Яйык башы – юл башы). По данным информаторов, «ыйык» – это священная гора, и поэтому туда просто так, без нужды старались не подниматься. Об этом имеется сведение и у русского ученого XVIII в. И.И.Лепехина. Во время путешествия по Башкирии ему захотелось подняться на вершину священной для башкир горы Торатау в нынешнем Ишимбайском районе РБ. Однако, как пишет И.И.Лепехин, долго не мог найти среди башкир провожатого, желающего пройтись вместе с ним на вершину этой горы. Свое нежелание идти в гору башкиры объясняли тем, что «не время», то есть на вершину данной горы местные башкиры поднимались только ранней весной для совершения коллективных молений.

Исходя из всех этих фактов, можно сказать, что обнаруженные нами в башкирском Зауралье каменные сооружения ҡарасҡы являются реликтовыми отголосками ранее бытовавшего у башкир культа гор и имеют ту же семантику, что и у тюркоязычных народов Саяно-Алтая.


Использованная литература:

1. Абаева Л.Л. Культ гор и буддизм в Бурятии. – М., 1992.

2. Абрамзон СМ. Киргизы и их этногенетические и историко-культурные связи. – Фрунзе, 1990.

3. Дьяконова В.П. Алтайцы. – Горно-Алтайск, 2001.

4. Есбергенов X. «Обо» в Каракалпакии и их этнографические параллели // Фольклор, литература и история Востока. – Ташкент: Фан, 1984. – С.362-366.

5. Жуковская Н.Л. Пространство и время в мировоззрении монголов // Мифы, культы и обряды народов Зарубежной Азии. – М., 1986.

6. Кагаров Е.Г. Монгольское «обо» и их этнографические параллели // МАЭ. – Т.VI. – Л., 1927. – С.115-124.

7. Казагачева З. Алтайские героические сказания Оча-бала и Канн-Алтай. – Горно-Алтайск, 2002.

8. Котов В.Г., Овсянников В.В. Археологические и этнографические свидетельства о почитании гор у башкир // С.129-131.

9. Лобачева Н.П. Этнографический экскурс из экспедиционного прошлого // Полевые исследования института этнологии и антропологии. 2002. – М., 2004. – С.129.

10. Павлинская Л.Р. Обоо в культуре народов Восточных Саян: жизнь традиции во времена перемен // Радловский сборник. – СПб., 2007. – С.130 – 134.

11. Полосьмак Н.В. Стерегущие золото грифы. – Новосибирск, 1994.

12. Сикалиев А.И.-М. Ногайский героический эпос. – Черкесск, 1994.