Культ божества «Яйык» в башкирской мифологии


Источник: З.Г.Аминев. Культ божества «Яйык» в башкирской мифологии // Актуальные проблемы истории Саяно-Алтая и сопредельных территорий: материалы международной научно-практической конференции, 24-26 октября 2007 г., г.Абакан. Выпуск 3. Часть 1 / Отв. ред. И.А.Чеботарева. – Абакан: Издательство Хакасского государственного университета им.Н.Ф.Катанаева, 2007. – С.168 – 174.

Примечание: Публикуется с разрешения автора на историко-краеведческом портале Ургаза.ру.


Башкиры, один из тюркских народов, несмотря на то, что многие века исповедуют мусульманскую религию, сохранили в своей культуре очень многое из домусульманского, общетюркского пласта. К такому пласту можно отнести божество Яйык, элементы поклонения которому сохранились в языке, фольклоре и этнографии башкир.

Известно, что река Урал, берущая свое начало в башкирских землях, недалеко от горы Иремель на Южном Урале, до крестьянской войны под руководством Емельяна Пугачева 1773-1774 гг., называлась Яйык. Основной костяк пугачевской армии составляли проживающие на Южном Урале башкиры. После подавления восстания, чтобы стереть из памяти народной любое упоминание об этом восстании, по указу Екатерины II переименовали реку Яйык на Урал. Несмотря на это, башкиры свою реку до сих пор называют Яйык. Казахи, каракалпаки, ногаи реку называли Джайык. Этот гидроним в форме Daiks зафиксирован еще у Птолемея (II в. н.э.). Ссылаясь именно на Птолемея, В.В.Бартольд считает гидроним Яйык наиболее древним хронологически установленным тюркским словом. [3. С.37]. В работах иранистов неоднократно упоминается Дайикку (около 715 г. до н.э.), что одни исследователи считают именем собственным, а другие – титулом правителя одной из областей Манейского царства, когда-то существовавшего на территории Ирана [8. С.262, 266, 269] Возможно, что тюркские Дьайык / Йайык восходят к этому Дайикку Тогда наиболее раннее упоминание Дайыка / Йайыка необходимо отнести к VIII в. до н.э.

Кроме большой реки Яйык в башкирских землях текут речки Яйык помельче. Это речки: Яйык-хужа в Альшеевском районе, Яйыклы в Абзелиловском районе Республики Башкортостан. Топоним «Яйык», связанный с водным источником (озеро), зафиксирован в бывших башкирских землях, ныне находящихся на территории Ульяновской области. У башкир раньше очень распространенными были имена Яйык, Яйыкбай, Яйыкбикэ, от которых до нас дошли фамилии Яйыкбаевы, Яйыкхужины. В Республике Башкортостан, а также за ее пределами, в местах проживания башкир, т.е. в пределах исторической Башкирии, до сих пор есть башкирские аулы, носящие название Яйыкбай. Одно из родовых подразделений многочисленного юго-западного башкирского племени «Менг» называется «Яйык сыби». Персонаж по имени «Яйык» сохранился и в башкирском фольклоре. В частности, упоминается он в эпосах «Акбузат», «Идукай и Мурадым», «Мерген и Маянхылыу», в легенде «Калым» [6. С.96], в сказках, пословицах, поговорках, а также в других жанрах башкирского народного творчества. Яйык, как демиург, является одним из активных персонажей в эпосах «Урал батыр» и «Идель и Яйык». Все эти факты показывают, что для башкир «Яйык» – не простая топонимика, а понятие, уходящее своими корнями в седую древность, во времена доисламские.

В самом архаическом эпосе башкирского народа «Урал батыр» [4. С.55-161; 5. С.33-134], мотивы и сюжеты которого составляют единый большой космогонический миф, главный герой Урал имеет трех сыновей – Яйык, Hyryш и Идель. Эпос начинается с описания времен, когда не было ничего, всюду было только море (по башкирски «дингез» – З.А.), посредине которого появляется некое место (по башкирски «бер урын» – З.А.). Из этой некой точки-места (бер урын), окруженной с четырех сторон морем, начинается Мир (по башкирски «Донья» – З.А.), сотворенный в ходе борьбы двух братьев по имени Шульган и Урал. В ходе этой непримиримой борьбы старший брат Шульган, с самого начала переходит на сторону зла и поселяется в подводном царстве, где он собирает все силы, наносящие вред человеку и всему живому. Младший брат Урал осушает воды, уничтожает вредоносные для живых существ силы, создает светлый мир (по башкирски «якты донья» – З.А.), наводит там порядок (по башкирски «ип», «эрәт», «тәртип») и делает его удобным для всех живых существ.

Урал, отправившийся в путь с целью найти и уничтожить нечто, называемое Смерть (по башкирски «улем» – З.А.), вначале попадает в потусторонний мир, владыкой которого являлся царь Катил. «Катил» – слово иранское и на русский язык переводится как «убивец, убийца». Таким образом, в эпосе имя этого царя не называется, а указывается только его функция – «убивать, забирать душу человека». Также не называется в эпосе и имя дочери этого царя. Сказители ее называют по принадлежности как «дочь царя Катила». Этнографами, фольклористами давно установлено, что на произношение имен персонажей потустороннего мира, связанных со смертью, у носителей мифологического мышления было наложено табу, чтобы, называя по имени, ненароком не вызвать их и не причинить вред себе или окружающим. Поэтому о них говорилось иносказательно, подчеркивая их особенности, намекая на них, делая упор на их функции, или же для обозначения этих персонажей применяли слова из других языков. Башкиры даже в наше время стараются не произносить слово «умер». Вместо этого говорят «китте» (ушел), «утте» (прошел), «сумды» (нырнул). Они также считают, что нельзя вслух произносить название какой-либо болезни, так как произнесенное вслух название болезни может вызвать саму болезнь у человека, произнесшего слово, или у его родни, поэтому в таких случаях пользуются иносказанием. По этой же причине у башкир не принято напрямую называть медведя, волка, так как если произнести их имена вслух, то они могут прийти в населенный пункт и навредить людям и их скоту. Во всех этих случаях действует тот же принцип запрета.

Урал попал в страну Катила в тот момент, когда там готовились к проведению ритуалов, связанных с наступлением зимнего солнцестояния. Из описания этих ритуалов видно, что они были связаны с культом предков. В это время производили человеческие жертвоприношения: сжигали на костре молодых джигитов и топили в колодце молодых девушек (в честь колодца, где после рождения был омыт царь Катил). Девушек-утоплениц отдавали на корм воронам. Во время проведения этого ритуала Катил и его ближайшие помощники выбирали себе молодых девушек, а дочь Катила выбирала себе жениха. На этот раз выбор ее пал на Урала. В эпосе говорится, что этот ритуал с человеческими жертвоприношениями проводился ежегодно. Урал восстал против такого обычая, уничтожил царство Катила и по просьбе освобожденных им из плена людей женился на дочери Катила, хотя первоначально женитьба не входила в его планы. Это была первая женитьба Урала. После этого у Урала будут еще две свадьбы. Вторая его жена Гулустан будет олицетворением среднего мира, а третья жена по имени Хумай – дочь царя небес Самрау – являлась символом верхнего, небесного мира. Каждая из этих трех жен Урала рожает ему сыновей. Старшая жена – дочь Катила – рожает Уралу сына по имени Яйык. Таким образом, по матери и по дедушке Катилу башкирский мифологический персонаж Яйык связан с потусторонним миром.

В эпосе Яйык начинает действовать в восьмилетнем возрасте, когда он вместе с четырьмя помощниками-батырами приходит к Уралу и помогает отцу уничтожать таких врагов людей, как аждаха и дейеу. За этим возрастом (восемь лет) кроется, как нам кажется, какое-то не совсем ясное календарное явление. Наш логико-семантический анализ эпоса «Урал батыр», основные моменты которого изложены в одной из наших работ [2], показывает, что данный эпос в целом отражает календарно-астрономические воззрения древних предков башкир. О том, что возраст Яйыка (восемь лет) – аллегорическое указание на календарно-астрономическое явление, косвенно говорят факты из мифологии других народов. В частности, исследователь В.Г.Власов, изучавший календарные представления древних, пишет, что хронологический ритм, основанный на числе «восемь», ведет на юг Европы, в Переднюю Азию, а также в Египет: здесь издавна был известен восьмилетний цикл Венеры; в Древней Греции восьмилетний срок назначался для искупления вины. Год, состоящий из восьми месяцев, отмечен у этрусков и на Руси. Наконец неделя из восьми дней бытовала у этрусков, от которых перешла в календарь Древнего Рима [7. С.51]. В одном из Вавилонских текстов, наряду с годом, состоящим из двенадцати месяцев, зафиксировано и восьмичастное деление года [17. С.197]. Д.С.Раевский в работе, посвященной анализу модели мира скифов, пишет, что «в качестве структурной основы различных памятников североиранского ареала предполагается восьмимесячный годовой цикл» [16. С.100]. С циклом из восьми месяцев связан и ведийский Вишну, который в течение этого времени находится в верхнем мире и принимает участие в космических процессах. Остальные четыре месяца Вишну проводит в нижнем мире, где лежа на мировом змее, спит на поверхности подземных вод [10. С.36].

Продолжая перечисление фактов, связанных с циклом «восемь», можно вспомнить изображение на стене одной из гробниц в Африке, где изображен корабль, перевозящий через водное пространство души умерших в загробный мир. На самом корабле видны «восемь воинов» – охраните­ей, а на корме стоит солнечное божество [19. С.128]. Акцент на «восьмилетний цикл» в различных культурах, как пишет Э. Крапп, видимо, связан с тем, что он дает приблизительное совпадение между лунным и солнечным годом и восьмилетним циклом движения Венеры [11. С.34]. Поэтому, учитывая устойчивость подчеркивания «восьмилетних ритмов и циклов» в мифологии народов, относящихся к различным культурным мирам, имеющим к тому же по происхождению разброс во времени и пространстве, мы вправе предположить, что и в эпосе «Урал батыр» восьмилетний возраст Яйыка, когда он начинает действовать, имеет глубокий, для нас пока не совсем ясный, смысл. Возможно, этнографические и фольклорные материалы других тюркских народов помогут уяснить этот момент. Для таких надежд есть основания. В частности, в интересной работе алтайской исследовательницы Зои Казагачевой, посвященной анализу алтайских героических сказаний «Оча-Бала» и «Кан Алтай», отмечается, что у алтайцев восьмой день новолуния – самое благополучное время, когда можно изгонять порчу, болезни, когда очищают воду для питья и умывания, испрашивают благополучие для себя и для родственников [9. С.253, 256].

 В эпосе мать Яйыка через воронов (по башкирски «козгон» – З.А.) связана также и с живой водой. Отправляя сына в путь, она дает ему в помощники четырех батыров. В напутственной речи дочь Катила Яйыку и четырем батырам говорит, чтобы они помогли Уралу уничтожать дивов и аждаху. Наличие у Яйыка четырех помощников, видимо, указывает на то, что эти батыры являются защитниками земли с четырех сторон света. Это можно сравнить с тем, когда Ульген, определяя своих внуков в разные сферы мироздания, самому старшему из них, как самому крепкому и сильному, поручает охрану четырех столбов жилища [13. С.45].

В финале эпоса три сына Урала: Яйык, Нугуш, Идель, а также Сакмар (сын Шульгана – З.А.) булатным мечом прорубают русла четырех рек и дают людям воду. Впоследствии народ эти четыре реки стал называть именами своих батыров: Яйык, Нугуш, Идель и Сакмар. Здесь отразилось древнее мифологическое представление предков башкир о четырех реках, берущих начало с вершины мировой горы и текущих по четырем сторонам света. Эти представления были наложены на конкретные четыре реки Южного Урала, где сформировалось ядро башкирского этноса.

Таким образом, персонаж башкирской мифологии Яйык, так же, как и его отец, Урал, – защитник башкирского народа. Как защитник народа он описывается и в других башкирских эпосах. В эпосе «Урал батыр» Яйык охарактеризован как владыка одной из четырех сторон света. При этом Яйык охраняет Мир (Донья) с севера, а если брать вертикальный срез, то он окажется связанным с нижним, потусторонним миром. Другие братья: Нугуш – находится на страже юга, Идель – востока, а Сакмар – запада. Таким образом, эти четыре батыра башкирского эпоса, подобно локапалам – охранителям миров в индуистской мифологии [12. С.320-321], являются властителями сторон света и охраняют мир и покой башкир.

Сравнивая башкирский Яйык и Дъайык/Яйык тюрков Саяно-Алтая, мы видим, что у башкир он выступает только в образе мужчины, тогда как у тюрков Сибири он может выступить как в образе женщины [1. С.31, 101, 106], так и мужчины [15. С.298; 18. С.70]. Но необходимо отметить, что большей частью Дъайык/ Яйык выступает в образе божества женского пола и всегда связан с богом Ульген, который спустил его на землю и поручил охранять человека от всего худого и злого и давать всему жизнь. Изображение Яйыка хранилось в каждой семье алтайцев. Его делали в виде белой заячьей шкурки и вместо глаз пришивали пуговицы, а к лапам привязывались белые ленточки. [1. С.31, 101, 106]. У башкир не встречается сведений о связи Яйыка с зайцем, но через свою мать он связан с живой водой и добывающим эту воду вороном (козгон) Необходимо отметить, что башкирский Яйык вообще связан с водным, потусторонним миром, если модель мира рассматривать по вертикали, и с северной стороной, если иметь в виду горизонтальную плоскость. Башкирскому Яйыку мать отдала в качестве помощников четырех батыров. Все это тоже сближает башкирского Яйыка с локапалами индуистской мифологии. Такой функции в Дъайык/Яйык саяно-алтайских тюрков в имеющихся публикациях мы не обнаруживаем.

В эпосе «Урал батыр» всюду, куда приходит Урал, водный хаос (дингез) отступает и возникает суша. Однако вода отступает не сама по себе, а только после титанических усилий Урала, который с помощью то волшебной сабли, то волшебного посоха смешивает водный хаос, разрубает его на части, и только после этого из воды, подобно маслу из молока, возникает суша, то есть здесь мы видим тот же мотив пахтанья. В этой борьбе Урала с силами зла активно участвует и его сын Яйык. Поэтому можно сказать, что Яйык также имеет отношение к «пахтанью» моря. На это указывают и языковые данные. В частности у туркмен кожаные мешки-маслобойки называются «йайык», также и у турков – «йайык» в переводе на русский язык означает «маслобойка», «пахталка», а «йайыкта» означает «пахтать масло». В башкирском языке сохранилось выражение «май языу», «языклау», что означает «пахтать масло». Здесь слово «языклау» – несколько измененный вариант слова «йайыклау», где «йа» заменен на интердентальный «з». Есть в башкирском языке, как нам кажется, еще одно восходящее к «йайык» слово «сайкау, сайкатыу», которое на русский язык переводится как «раскачивать, качать, мешать, взбалтывать». Здесь произошла замена «й» на «с», что в тюркских языках также не редкость.

В связи с Яйык и с пахтаньем моря вспоминается крутящийся ковш из башкирского мифологического предания о происхождении созвездия Большой Медведицы и Полярной звезды. Здесь повествуется о временах первотворения, когда еще ничего не было и земля была величиной с ложку, а небо с чашу. Со временем людей стало много и земля расширилась. Решили люди сделать большой котел, чтобы всем хватило пищи. Сделали заодно и ковш. Котел сделали из серебра, а ковш из золота. Тут откуда-то появился Алып (башкирский эквивалент титана – З.А.), взял ковш в руки, закрутил и бросил его в небо, и остался ковш на небе среди звезд. До сих пор крутится ковш Алыпа в ночном небе как семь ярких звезд [6. С.40-41]. Как пишет А.М.Сагалаев, в космогонических сюжетах ковш, посох, мутовка и т.п. – не случайные предметы, а орудия разъединения первичного хаоса-океана, выявления его разнокачественных «фракций» [18. С.51]. В связи с этим вспоминается находка в одном из пазырыкских курганов, где рядом с погребенной найдена палочка-мешалка для взбивания кумыса. Эту мутовку И.В.Полосьмак склонна считать некой моделью орудия творения», с помощью которой в алтайских мифах боги творили Мир 114. С.152-153].

Все эти факты, связанные с «раскачиванием, смешиванием, пахтаньем масла и развертыванием, расширением», дают основания присоединиться к предположению, высказанному еще А.М.Сагалаевым [18. С.51] о том, что у предков тюркских народов в древности, видимо, был какой-то миф о пахтании моря и создании таким путем суши. В этих процессах, происходящих во времена первотворения, Яйык мог быть не просто одним из участников, а являлся, наверное, главным божеством, связанным с пахтаньем моря и созданием земной тверди. Для более убедительного ответа на этот вопрос необходимы дальнейшие изыскания в этой области с привлечением материалов языка, фольклора, этнографии всех тюркских народов.


Примечания:

1. Алексеев Н.А. Шаманизм тюркоязычных народов Сибири / Н.А.Алексеев. – Новосибирск. 1984.

2. Аминев З.Г. Космогонические воззрения древних башкир / З.Г.Аминев. – Уфа, 2005.

3. Бартольд В.В. Сочинения / В. В. Бартольд. – V, 1968. – С.37.

4. Башкирский народный эпос. Урал батыр. – М, 1977. – С.55-161.

5. Башкорт халык ижады. Эпос. Беренсе китап. Урал батыр (на башк. яз.). – Уфа, 1972. С.33-134.

6. Башкорт халык ижады. Легенды и предания (на башк. яз.). – Уфа, 1980.

7. Власов В.Г. Пути расшифровки каргопольского календаря-вышивки / В.Г.Власов // Советская этнография. – 1990. – №2. – С.5-23.

8. Грантовский Э.А. Ранняя история иранских племен Передней Азии / Э.А.Грантовский. – М, 1970.

9. Казагачева Зоя. Алтайский героический эпос «Оча-Бала» и «Кап Алтын»: аспекты текстологии и перевода / З.Казагачева. – Горно-Алтайск, 2002.

10. Кейпер Ф.Б.Я. Основополагающая концепция ведийской религии / Ф.Б.Я.Кейпер // Труды по ведийской мифологии. – М, 1986.

11. Крапп Э. Боги с небес / Э. Крапп. – М, 2003.

12. Локапалы: мифологический словарь. – М., 1991. – С.320-321.

13. Окладникова Е.А. Тропою Когульдея / Е.А.Окладникова. – Л., 1990.

14. Полосьмак Н.В. Погребение знатной пазырыкской женщины / Н.В.Полосьмак // Вестник древней истории, – 1996. – №4. – С.142-167.

15. Потапов Л.П. Алтайский шаманизм /Л.П.Потапов. – Л., 1991.

16. Раевский Д.С. Модель мира скифской культуры / Д.С.Раевский. – М, 1985.

17. Раевский Д.С. История Зодиака: факты, гипотезы, реконструкции / Д.С.Раевский // Вестник древней истории. – 1995. – №1. – С.193-199.

18. Сагалаев А.М. Урало-Алтайская мифология. Символ и архетип / А.М.Сагалаев. – Новосибирск, 1991.

19. Циркин Ю.Б. Финикийская история Санхунйатона / Ю.Б.Циркин // Вестник древней истории. – 2002. – №2. – С.121-133.