К вопросу о поселенческих памятниках ранних кочевников Южного Урала


Источник: Н.С.Савельев. К вопросу о поселенческих памятниках ранних кочевников Южного Урала // Уфимский археологический вестник: Сборник научных статей. Вып.1. Уфа: НМ РБ, 1998. – С.53 – 57.

Примечание: Печатается с разрешения автора статьи на историко-краеведческом портале Ургаза.ру, с некоторыми сокращениями.

 

Вопрос о существовании в эпоху ранних кочевников в степи и южной части лесостепи Южного Урала памятников поселенческого типа практически не ставился. В то же время для волго-донского варианта савромато-сарматской культуры такие памятники, хотя и единично, известны были давно.

К.Ф.Смирновым, основывавшемся на сборах П.С.Рыкова, Н.А.Дашука и И.В.Синицына, все они были картографированы и вкратце описаны (1964 а, С.53; 1964 б, С.293), По его сводке таких пунктов насчитывалось 20 (1964 а, там же). Самыми южными из них являлись Бажиган и Ачикулак в междуречье Кумы и Терека, наиболее северными – стоянки в районе Терновки и Тон-кошкуровки на Средней Волге, западными – группа стоянок у Манычской плотины. На востоке самым дальним местонахождением сарматской керамики, по данным К.Ф.Смирнова, являются окрестности озера Сарайдин у с.Джангала в Уральской области Казахстана. По истечении ряда лет все эти памятники на карты им уже не были нанесены, вскользь о них, как о «временных стойбищах», было упомянуто и в тексте (1989, С.168).

Для собственно территории Южного Урала наличие поселенческих памятников ранних кочевников предполагалось (см.: К.Ф.Смирнов, 1975, С.152), но они не были известны. «Существенным недостатком сарматской археологии является то, что до сих пор не исследованы места сарматских поселений» – именно такую оценку сложившейся ситуации дал К.Ф.Смирнов (1964 а, С.46). Поиски памятников, которые можно было бы связать с сарматскими поселениями, привели его и М.Г.Мошкову к мнению о принадлежности части «гафурийских городищ» в приуральской лесостепи к кочевническим (К.Ф.Смирнов, 1964 б, С.272; К.Ф.Смирнов, 1989, С.175; К.Ф.Смирнов, 1975, С.172, 175; М.Г.Мошкова, 1963, С.7) и о оседании части савромато-сармат среди местного аборигенного населения.

Несколько иная точка зрения на принадлежность этих памятников была высказана А.X.Пшеничнюком. Исследуя кара-абызские древности, он пришел к выводу, что напрямую связывать «гафурийцев» со степным сарматским миром нельзя, так как истоки близости лежат в некоторой «сарматизации» выходцев из зауральской лесостепи (1973, С.231-232). Следуя взглядам А.X.Пшеничнюка, на среднюю Белую мигрировало единое этнически, но многокомпонентное в своей основе угро-индоиранское население (1988, С.6-7). Вероятно, этим населением являлось одно из родоплеменных подразделений, входивших в состав прохоровской археологической культуры.

Все вышесказанное в большей степени относится к лесостепи и к различным контактам кочевников с оседлым населением, близкие явления не раз отмечались и для Зауралья (см.: М.Г.Мошкова, 1974, С.29-38). Для степной же части Южного Урала, являвшейся основным местом обитания кочевого населения, считалось, что информация о нем может быть извлечена только из погребальных комплексов, о поселенческих же памятниках если и упоминалось, то только гипотетически (см.: В.Н.Васильев, 1992, С.130).

При этом, еще со времени исследования М.Г.Мошковой Аландских курганов в северо-восточном Оренбуржье, с поселения эпохи бронзы Кара-Бутак были известны единичные находки, связанные с савромато-сарматами. М.Г.Мошкова вполне обоснованно сделала заключение о существовании там «кратковременной, но возможно, неоднократной стоянки сарматов» (1974, С.49). Несколько позже, в 1987 г., была опубликована небольшая, но очень представительная коллекция керамики с Тайсаровского поселения на р.Малый Кизыл. Автор публикации, проанализировав материалы, однозначно связал памятник с савромато-сарматским населением (А.Х.Пшеничнюк, 1987, С.74).

В последние годы на территории юго-восточной. Зауральской Башкирии было выявлено еще несколько местонахождений керамики, которая очень близка или идентична хорошо известной из савромато-сарматских курганов. Для полноты информации ниже приводится описание не только вновь выявленных, но и известных ранее и уже опубликованных, памятников.

1. Стоянка Ташла Левобережная. Выявлена археологической экспедицией НПЦ МК РБ в 1997 г., в ходе разведочных работ в зоне затопления Акъярского водохранилища. Стоянка расположена в 1,5 км к ССВ от крайних домов д.Федоровка Хайбуллинского района РБ, на первой никогда не распахивавшейся надпойменной террасе левого берега р.Ташла, прямо над заросшей ивняком узкой поймой Высота террасы от уреза воды около 3 м. В 250 м южнее площадки памятника в Ташлу впадает ручей Шайтан-Узяк.

Коллекция керамики, собранная исключительно на поверхности (рекогносцировочный раскоп площадью 14 кв.м подтвердил мнение о полной стерильности гумусного слоя), состоит из 19 фрагментов, причем типологически можно выделить 4-5 сосудов; 11 неорнаментированных стенок несут в себе только технологическую информацию.

Сосуд 1 представлен 4 фрагментами прямого, несколько утолщенного снаружи венчика с резким переходом в раздутое тулово. Диаметр по венчику 26 см, высота шейки 5 см. Орнамент – косые насечки - нанесен только на срез венчика.

Сосуд 2 представлен 1 фрагментом (плечо с переходом в шейку), Судя по сохранившейся части, орнамент из насечек был нанес на шейку сосуда.

Сосуд 3 также представлен 1 фрагментом и в общем, очень похож на сосуд 2, только имеет несколько более массивные стенки и полностью лишен орнамента.

Сосуд 4 – 1 орнаментированный горизонтальной елочкой из насечек фрагмент, представленный также переходом шейки в плечо. По фрагменту видно, что шейка сосуда была более толстостенной, чем собственно тулово. Возможно, что к этому же сосуду относится еще один аналогично орнаментированный фрагмент, представленный местом наибольшего расширения тулова.

В технологическом отношении вся керамика со стоянки очень похожа. Цвет ее варьирует от серого до красно-коричневого с преобладанием коричневых тонов. Примесь в тесте – тальк, в основном крупнотолченый, а в сосудах 1 и 3 – с дополнительной примесью крупной дресвы (с.1 – дробленые кварцит и коричневая галька, с.3 – только галька). На сосудах 1, 2 и 4 видны черные пятна нагара.

2. Баишевское поселение выявлено в 1996 г. археологической экспедицией НПЦ (Н.С.Савельев, 1997, С.28-31, входит в состав одноименного историко-археологического микрорайона. Расположено к югу от д.Баишево Баймакского района РБ, в 0,5 км от шоссейной дороги из д.Баишево в центральную усадьбу совхоза «Зилаирский», у подножья предгорий хребта Ирендык. Площадка памятника хорошо задернована, с севера зажата заболоченным леском, с юга – выступающим в степь горным мысом.

Судя по подъемному материалу, поселение занимает площадь около 10-12 тыс. кв.м. Визуально на памятнике фиксируется 1 жилищная впадина. Разведочный шурф, заложенный в центральной части поселения, дал представительную коллекцию алакульской керамики. В шурфе, сразу же под дерном, был найден очень массивный фрагмент прямого венчика от сосуда большого диаметра с сильно раздутым, возможно шаровидным, туловом. Орнамент, состоящий из ряда косых насечек, нанесен только по срезу венчика. С внутренней стороны шейка оформлена тремя мягкими горизонтальными каннелюрами. Цвет фрагмента светло-коричневый, тесто плотное, хорошо промешанное с обильной примесью талька.

3. Поселение Улак II выявлено в 1996 г. археологической экспедицией НПЦ, также входит в состав Баишевского микрорайона (Н.С.Савельев, 1997, С.16-23). Находится в 3,3 км от д.Баишево, на низкой террасе правого берега ручья Улак (правый приток р.Большая Уртазымка) протекающего примерно в 100 м севернее, в лесу. Вероятно, данное поселение составляет единый комплекс с укрепленным поселением Улак I, имеющим радиально-кольцевую планировку и расположенным восточнее Площадка памятника хорошо задернована и никогда не распахивалась. Примерно в 300 м западнее поселения долина, в которой оно расположено, резко сужается и переходит в узкий каньон с протекающим в нем ручьем.

Судя по распространению подъемного материала примерная площадь памятника составляет 32 тыс. кВ.м (320×100 м). На поселении зафиксировано 5 жилищных впадин, древний родник с частично сохранившейся дренажной (?) канавой, 5 менгиров и 1 каменная выкладка. На противоположных концах поселения заложено 2 разведочных шурфа, давших срубно-алакульскую керамику.

Среди коллекции подъемного материала для данного исследования интересен 1 фрагмент венчика от узкогорлого, вероятно с раздутым туловом, сосуда, сильно отличающийся от всей остальной керамики с поселения. Диаметр сосуда по венчику около 11 см, высота реконструируемой части 4 см. Венчик сосуда округло-приостренный слабо отогнутый, изнутри имеет характерное утолщение. Шейка орнаментировала двумя очень мягкими горизонтальными каннелюрами. Цвет фрагмента грифельно-черный, в тесте обильная примесь талька, что создает ощущение «жирности» керамики на ощупь.

4. Поселение Тайсара было открыто в 1983 г. разведочным отрядом ИИЯЛ БФ АН СССР под руководством Ю.А.Морозова. Находится на территории Абзелиловского района РБ, в 4 км от д.Тайсара Верхнеуральского района Челябинской области. Памятник расположен на краю высокой, около 5 м, распахиваемой надпойменной террасе правого берега р.Малый Кизыл. Примерная площадь распространения находок – 500 кв.м.

На пашне собрана небольшая коллекция керамики (10 фрагментов), в ее составе 2 венчика. 2 орнаментированные и 6 неорнаментированных стенок. Основная примесь к тесту – тальк. Венчики невысокие массивные, с утолщением, в одном случае с внутренним ребром в месте перехода шейки в тулово. Этот фрагмент орнаментирован рядом косых насечек по верху плеча и горизонтальной елочкой из таких же насечек по срезу венчика второй венчик не орнаментирован. Оба венчика сильнопрофилированные. что говорит о значительной раздутости тулова.

На одном из фрагментов стенок хорошо заметен горизонтальный округлый валик, причем стенка к верху сильно расширяется; на второй стенке сохранилась часть орнаментальной зоны – три (как минимум) горизонтальных ряда косопоставленных насечек. Среди насечек – вертикальные короткие налепные валики.

5. Кирсаевская стоянка была выявлена отрядом Ю.А.Морозова в том же году (1984, С.10). Находится на территории Абзелиловского района РБ. в 2 км от д.Кирса Верхнеуральского района Челябинской области. Площадка памятника расположена на высокой, около 5 м, распахиваемой надпойменной террасе правого берега р.Малый Кизил. На пашне найден 1 фрагмент стенки сосуда с примесью талька в тесте. Орнамент, насколько можно судить по представленной в отчете фотографии, состоит из треугольного резного фестона с несколь­кими подовальными вдавлениями внутри него (там же, С.10). Ю.А.Морозов посчитал возможным отнести данный фрагмент к эпохе раннего железа.

6. Поселение Кара-Бутак расположено в бассейне р.Суундук (северо-восточное Оренбуржье). Относится к эпохе бронзы.

При обследовании поселения Оренбургской археологической экспедицией ГИМ (Э.А.Федорова-Давыдова) в 1958 г. был найден обломок бронзового стремечкояидного удила (К.Ф.Смирнов, 1961, С.145; К.Ф.Смирнов, 1964 б, С.33). В 1965 г. среди подъемного материала на поселении был обнаружен 1 фрагмент массивного утолщенного венчика с переходом в раздутое тулово (М.Г.Мошкова, 1974, С.49). Примесь в тесте – тальк. В месте перехода венчика в тулово с внутренней стороны фиксируется ребро. Орнамент, состоящий из групп разнонаправленных косых насечек, нанесен только на срез венчика. Диаметр устья сосуда, судя по опубликованному рисунку, составляет около 24 см.

7. Местонахождение на реке Крепостной Зилаир. В начале 1990-х гг. геологами в Отдел археологии ИИЯЛ УНЦ РАН была передана небольшая (7 фрагментов) коллекция керамики, найденная ими южнее с.Кананикольское Зилаирского района РБ, на берегу небольшого левого притока р.Крепостной Зилаир. протекающей по восточной окраине сильно облесенного Зилаирского плато.

Вся керамика происходит из сборов с поверхности. Из семи найденных фрагментов 5 являются неорнаментированными стенками, 2 – обломками верхней части одного сосуда. Диаметр его по венчику 13 см, по шейке – 11 см. Сосуд сильно профилирован, венчик прямой отогнутый. С внутренней стороны на шейке фиксируется острое ребро. Тулово сосуда раздутое, возможно, шаровидной формы. Орнаментация сосуда состоит из двух мягких каннелюр по верху плеча, ниже них нарезкой нанесены висячие полукруглые гирлянды, заполненные внутри вертикальными резными линиями. Цвет сосуда светло-коричневый с крупными черными пятнами нагара. От обильной примеси талька в тесте керамика на ощупь выглядит «жирной».

Вся представленная керамика по своим относится к бытовой (кроме, может быть, Крепостного Зилаира) и, в общем, не выходит за рамки савромато-сарматской тальковой.

Впрочем. Ю.А.Морозов определил тайсаровскую коллекцию как гафурийскую (1984, С.9), но А.X.Пшеничнюк. публикуя эти материалы, счел возможным соотнести ее с позднесавроматской и раннепрохоровской погребальной из этих же мест (1987, С.74). И действительно, ни в зауральской лесостепной, ни в гафурийской керамике традиция налепа на плечо сосуда вертикальных овальных либо прямоугольных валиков неизвестна. В то же время, такие налепы известны в савромато-сарматских степных памятниках, например на сосудах из к.1 и 3 могильника Переволочан (А.Х.Пшеничнюк, 1983 б).

Оформление массивного венчика внутренними каннелюрами, мало или совсем не известное в сарматской орнаментике, находит очень близкие параллели среди гафурийской керамики Касьяновского и Табынского городищ (А.Х.Пшеничнюк, 1983 а) Венчики этих сосудов, так же, как и происходящего с Баишевского поселения, орнаментированы по срезу рядом косых насечек, иногда – их комбинациями. Не распространенность в собственно сарматских памятниках приема нанесения каннелюр на внутреннюю часть венчика может быть объяснена как раз тем, что наша источниковая база по керамике ранних кочевников состоит в основном из погребальной посуды, а бытовой поселенческой мы практически не знаем.

Заполненные вертикальными резными линиями полукруглые гирлянды известны как в сарматских – к.2 Булатово (А.Х.Пшеничнюк, 1983 а), к.8 п.1 Мечетсай (К.Ф.Смирнов, 1975) и т.д., так и в гафурнйских памятниках, например, на Табынском городище (А.Х.Пшеничнюк, 1983 б). Но гафурийские сосуды с таким орнаментом имеют абсолютно другую, не степную форму. Остальные элементы рассматриваемой керамики (орнаментация насечками, особенности формы и состава теста) настолько ординарны для сарматских памятников, что отдельно останавливаться на них не имеет смысла. По общей схожести с погребальной, публикуемую керамику – с поселений можно очень предварительно отнести к V-IV вв. до н.э.

Определенный интерес представляет близкое соседство большинства описанных выше поселенческих памятников к синхронным савромато-сарматским курганам: Тайсара, Кирса – Муракаево, Булатово; Улак II, Баишево – Сосновка, курганная группа Манхар (хотя последние курганы и не раскапывались, но по конструктивным особенностям насыпей их можно отнести к савромато-сарматскому времени); Ташла Левобережная – Переволочен; Кара-Бутак – Аландские курганы.

Места расположения поселений (во всяком случае, той части, которая была обследована автором лично – Баишево, Улак II, Ташла Левобережная) имеют много общего в своей топографии. Как правило, это низкие участки надпойменных террас, закрытые окружающими холмами, и непосредственная близость воды. Примечательно, что Улак II, Баишево и Кара-Бутак расположены на площадках поселений эпохи бронзы, Ташла Левобережная – на противоположном от такого поселения берегу небольшой степной речки. Думается, что это не случайность, а сознательный выбор наиболее удобного места. Так, еще К.Ф.Смирнов, анализируя скудный материал сарматских стоянок Поволжья, отмечал для них как закономерность приуроченность к местам, которые были заселены и в предшествующее время (1964 а, С.55).

Важность открытия поселенческих памятников южно-уральских сармат не только и не столько в том, что началось заполнение давно пустовавшей лакуны, но и, в первую очередь, в возможности скорректировать и подтвердить на конкретном материале современные представления о типе хозяйства и системе кочевания ранних кочевников.

В отечественной литературе представлено ряд работ, так или иначе затрагивающих вопросы производства, системы кочевания и типа хозяйства ранних кочевников, но при этом взгляды исследователей значительно расходятся. Так, если А.Д.Таиров, придерживающийся мнения о сложении пастбищно-кочевой системы еще во время ранних кочевников, нисколько не оговаривается о возможности бытования у них иных форм хозяйствования (1993), то Б.Ф.Железчиков все же предполагает для некоторых районов расселения савромато-сармат (Илек, Белая, Сакмара, Суундук) «наличие относительной оседлости населения» (1983, С.56; 1984, С.10, 13).

М.Г.Мошкова, основываясь на анализе костей животных из Аландских курганов, около половины погребений, которых содержали кости КРС, высказала мнение о малой подвижности оставившего их населения (1972, С.79; 1974, С.49). При этом она посчитала возможным даже сблизить хозяйственные уклады савромато-сармат, обитавших в этих местах и лесостепных зауральских племен (1974, С.49-50).

Наиболее последовательно отстаивавший мнение о полукочевом укладе жизни савромато-сарматов К.Ф.Смирнов выступал против прямого отождествления характера хозяйства ранних кочевников и «чистого» кочевого хозяйства (по А.Д.Таирову – пастбищно-кочевой системы), зафиксированного XVII-XIX вв. у казахов. По его мнению, по крайней мере, до конца IV в. до н.э. «отдельные родоплеменные группы савроматов жили на постоянных и довольно ограниченных территориях», занимая строго ограниченные участки степи (К.Ф.Смирнов, 1964 а, С.53, 55).

В русле такого понимания савромато-сарматского типа хозяйства очень интересным выглядит мнение И.М.Акбулатова о том, что «протяженность и продолжительность маршрутов кочевания большей части номадов южно-уральских степей в эпоху раннего железа была невелика и ограничивалась территорией в 5-10 тыс. га (5×10 – 10×10 км – Н.С.)», а длительные и далекие перекочевки совершались только богатыми скотоводами (1996, С.95).

Минимальное количество находок, происходящих к тому же из подъемного материала, не позволяет, конечно, делать какие-либо, даже предварительные заключения о типе хозяйства населения оставившего данные памятники. Для этого нужны широкомасштабные раскопки известных и целенаправленный поиск новых сарматских поселений Необходимость таких исследований объясняется еще и тем, что абсолютное большинство поволжских сарматских стоянок развеяно, и культурный слой на них практически не сохранился. Поэтому актуальность «поиска и исследования савромато-сарматских поселений с сохранившимся культурным слоем», отмеченная К.Ф.Смирновым более трех десятилетий назад (1964 а, С.56), нисколько за прошедшее время не снизилась, наоборот, ее важность все более возрастает.

 

Использованная литература:

1. Акбулатов И.М., 1996, Характер и протяженность маршрутов кочевания номадов южно-уральских степей (VI в. до н.э. – IV в. н.э.) // Башкирский край. – Вып.6. – Уфа.

2. Васильев В.К, 1992. Савромато-сарматская культура Южного Урала VI – П вв. до н.э. // Археология Южного Урала. – Стерлитамак.

3. Железчиков Б.Ф., 1983. Экология и некоторые вопросы хозяйственной деятельности сарматов Южного Приуралья и Заволжья в VI в. до н.э. – в. н.э. // История и культура сарматов. – Саратов.

4. Железчиков Б.Ф., 1984. Некоторые вопросы развития скотоводческого хозяйства сарматов Южного Приуралья // Памятники кочевников Южного Урала. – Уфа.

5. Морозов Ю.А., 1984. Научный отчет о результатах археологических исследований в 1983 г. // Архив ИА РАН; Архив МАЭ УНЦ РАН.

6. Мошкова М.Г., 1963. Памятники прохоровской культуры. САИ, Вып. Д.1-10.

7. Мошкова М.Г., 1972. Савроматские памятники северо-восточного Оренбуржья // Памятники Южного Приуралья и Западной Сибири сарматского времени. МИА.

8. Мошкова М.Г., 1974. Происхождение раннесарматской (прохоровской) культуры. – М.

9. Пшеничнюк А.X., 1973. Кара-абызская культур (население центральной Башкирии на рубеже нашей эры // АЭБ, 5. – Уфа.

10. Пшеничнюк А.X., 1983а. Культура ранних кочевников Южного Урала. – М.

11. Пшеничнюк А.X., 1983 б. Новые материалы с поселений Гафурийского района // Поселения и жилища древних племен Южного Урала. – Уфа.

12. Пшеничнюк А.X., 1987. Исследования по раннему железному веку // Вопросы древней и средневековой истории Южного Урала. – Уфа.

13. Пшеничнюк А.X., 1988. Об угорском компоненте в культурах Приуралья эпохи раннего железа // Проблемы древних угров на Южном Урале. – Уфа.

14. Савельев Н.С., 1997 Научный отчет об археологической разведке в Баймакском районе РБ в 1996 г. (Баишевский микрорайон) // Архив ИА РАН.

15. Смирнов К.Ф., 1961. Вооружение савроматов. – М.

16. Смирнов К.Ф., 1964 а. Производство и характер хозяйства ранних сарматов // СА. №3.

17. Смирнов К.Ф., 1964 б. Савроматы. – М.

18. Смирнов К.Ф., 1975. Сарматы на Илеке. – М.

19. Смирнов К.Ф., 1989. Савроматская и раннесарматская культуры // Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время. Археология СССР. – М.

20. Таиров А.Д., 1993. Пастбищно-кочевая система и исторические судьбы кочевников урало-казахстанских степей в I тысячелетии до новой эры // Кочевники урало-казахстанских степей. – Екатеринбург.