Источник: Г.Р.Хусаинова. Новые материалы к духовной культуре башкир (по материалам экспедиции 2003 г. в Зилаирский район РБ) // Проблемы этногенеза и этнической истории башкирского народа. Материалы Всероссийской научно-практической конференции, посвященной 70-летию С.Н.Шитовой. – Уфа: Гилем, 2006. – с.221-223.
Примечание: Печатается с ведома автора статьи на историко-краеведческом портале Ургаза.ру.
Фольклорные экспедиции, проводимые за последние годы, показывают, что фольклор действительно продолжает жить в народе. Конечно он не тот, что был, например, в 60-е гг. XX в., когда башкирские фольклористы записывали эпические произведения, сказки десятками или сотнями. В настоящее время, когда с утра до вечера работают радио, телевизор, головы людей забиваются информацией, идущей из названных технических средств, а фольклорные знания как бы отодвигаются вглубь памяти. Еще одной отвлекающей от фольклора причиной, на наш взгляд, является активное возвращение населения некоторых местностей к исламу. Потому что при разговоре с информантами наблюдается их старание показать свои знания по исламу. Их усилия в данный момент направлены на заучивание молитв, арабской графики и.т.д., поэтому их мысли трудно повернуть в другую сторону. В д.Урмекеево Свердловской области мне назвали фамилию женщины – Гильметдинова Сайда, 1933 г.р., которая в молодости слыла самой искусной причитальщицей. На мою просьбу исполнить сенляу она отозвалась с удовольствием, но, ни одну строфу не вспомнила и, немножко посидев в недоумении, пришла к выводу о том, что сильные старания усвоить знания по исламу вытеснили из памяти причитания и песни, которые она раньше хорошо знала. (Мне удалось записать у нее ряд народных игр, обычаи – Х.Г.). Несмотря на такие ситуации, нам иногда удается разбудить память наших людей и записать ценные сведения. Пусть их не много, но они есть. По капелькам собирая нужную информацию и фиксируя ее, во-первых, мы обогащаем наши фонды; во-вторых, сохраняем духовные сокровища народа для будущих поколений.
Итак, вниманию предлагаются этнографические сведения, фиксированные в 2003 г. в Зилаирском районе во время фольклорной экспедиции автором этих строк.
Прежде всего, заметим сохранность древних верований. Так, уроженка деревни Кашкар Надергулова Г.А., 1932 г.р., утверждает, что бисура привязывается к одиноким женщинам. Чтобы избавить ее от такой беды надо стрелять из ружья или бить прутиком, пока женщина не назовет имя этой бисуры. Только после этого бисура отпускает ее. Такую же информацию мы записали и у Муратовой Ф.М., 1935 г.р., жительницы этой же деревни: «Пока бисура сильно не привязалась к женщине, надо последнюю заставить назвать имя бисуры. Тогда она избавится от нее». Надергулова Гильминур сообщила и о том, что бисура может подменить ребенка. В этом случае ребенка надо бить колючим металлическим прутиком, бисура жалеет своего ребенка, забирает его, затем на место ложит подмененного человеческого дитя. Тулябаева М.И., 1930 г.р., из д.Кыпсак-Юмагужино утверждает, что ребенка меняет нечистая – ен, у которого глаза черные. Если у ребенка глаза черные, значит, его подменил ен, в этом случае веником надо бить порог и при этом говорить «верни моего ребенка». Слова первого информанта относительно имени бисуры подтвердила и Муратова Ф.М., 1935 г.р., жительница этой же деревни: «Пока бисура сильно не привязалась к женщине, надо последнюю заставить назвать имя бисуры. Тогда она избавится от нее». Зилаирцы верят в существование хозяина дома и считают, что он может быть в разном облике: и змеей, и близким человеком, и незнакомыми людьми, даже детьми. Распространена вера в нечистого – ен, от которого можно избавиться молитвами, стрельбой три раза в небо или начертив круг стальным топором вокруг дома. Достойна внимания информация Якупова Н.Я., 1949 г.р. из д.Кыпсак-Юмагужино: «Раньше болезнь была видимая. Стоило «төрткөс» (название опасной болезни животных – Х.Г.) коснуться, скотина тут же погибала. Однажды к моей бабушке напросились на ночлег муж с беременной женой, предупредив, что они «төрткөс». По их просьбе бабушка постелила им за печкой, где женщина и родила ребенка. Муж вечером ушел по делам, а жена осталась с ребенком дома. Под утро муж вернулся, погубив животных нескольких семей. Он пообещал моей бабушке, что наша скотина никогда и не отчего не пострадает. До сих пор это было так». В последние годы не приходилось записывать информацию о видимости болезни, поэтому она представляет определенную ценность. Тем более она записана из уст мужчины.
Обращают на себя внимание некоторые сведения по родинным обрядам. Так, по словам Киикбирдиной М.Г., 1936 г.р., из д.Матраево, если женщина не могла избавиться от последыша ей в рот клали кончик косички, вызвав тем самым рвоту или стреляли из ружья. И еще при родах «открывали» все, что было на женщине – расплетали косичку, расстегивали сережки и.т.д. Необходимо было также отблагодарить кендек инэй, т.е. пупочную маму, иначе «там» после смерти ее называли «ҡанлы беләк» («кровавой рукой»). А Алчинова Ш.Х., 1917 г.р., из д.Хынташ говорила, что если у женщины были тяжелые роды, ее заставляли пинать порог и попеременно то одной то другой ногой заставляли опираться на порог. Якупова Г.Х., 1947 г.р. из д.Кыпсак-Юмагужино сказала, что когда девушка с коромыслом идет на речку за водой, ей надо сполоснуть коромысло по течению реки и при родах ей будет легко. Она же информировала о том, что до 40 дней от роду пеленки ребенка надо сушить в тихом, укромном месте, если вешать на ветреном месте, то ребенок будет плаксивым, неспокойным, у него будет жидкий стул.
Большое удовольствие я получила от общения с информатором из д.Максютово Аллабирдиной С.Я., 1930 г.р. Она – великолепный информант, рукодельница. В ее доме руками хозяйки создано столько вещей, как для себя, так и для детей, это и шапки, сшитые ею, шали, вязаные ее руками, ватные одеяла и паласы и т.д.
Интересной мне показалась ее информация о том, что у башкир не принято было входить в чужой дом без приглашения хозяина, т.е. человек подходил к дверям и, не заглядывая вовнутрь, несколько раз открывал и закрывал дверь и ждал, пока кто-нибудь, вернее – хозяин, выйдет из дома. Если никто не выходил, он уходил и приходил в следующий раз. В случае, когда хозяин встретил пришедшего, то мог пригласить его в дом, либо ограничиться разговором в прихожей. Не стучались, не кричали – очень своеобразно, открыванием двери несколько раз, не показываясь вовнутрь, давали знать о своем приходе. Мое внимание привлек еще один обычай зилаирцев. По сведениям информанта Тагировой Г.К., 1948 г.р., из д.Саляхово у них бытует такой обычай. Если в семье подряд рождаются только девочки или только мальчики, то следующего, пятого или шестого, ребенка надо назвать Киньябика (кинйә – младший ребенок), Янылбика (яӊы – новый), если до этого рождались только девочки, или Киньябай, Янылбай, если в семье – только мальчики. После этого, по утверждению информанта, в семье обязательно меняется пол следующего новорожденного.
У башкир был обычай испытывать будущую невестку. В связи с этим существовали не только определенные обычаи, но и разные поверья. Информация, связанная со свадебным обрядом, богатая и разнообразная с точки зрения сегодняшнего дня, была записана нами в д.Хынташ от Алчиновой М.С., 1940 г.р. Например, если молодая жена переезжала в дом мужа в буранный день говорили, что невестка будет злая: «Килен уҫал икән, сәсән икән, буранлатып килә», в дождливый – плаксивая, с правой ноги спустилась – проворная и.т.д. А когда выбирали девушку для сына, родители жениха не только наводили справки о девушке и ее родственниках, но и умудрялись и испытывать ее. Например, в Зауралье девушку просили перебирать волосы. Если она делала это уверенно, жестковато, считалось, что от нее толк будет. А если мягко и осторожно, говорили: «слабо будет вести хозяйство, больно нежные, мягкие руки». В Зилаирском районе девушку оценивали потому, как она танцует. «Кәүҙәhен ҡыбырлатыңҡырай, ойотараҡ баhып, көйөнә баҫhа, шул килен яҡшы hаналған» (хорошей невесткой считалась та, которая аккуратно шевеля телом, делала плавные движения под мелодию). «Колас ташлап, hиңкеп, сат та сот бейегәндәрҙе яратманылар» (не нравились такие, кто танцевал раскинув руки, тряся телом, как попало).
У зилаирцев также бытует поверье о том, что в брачную ночь рядом с молодоженами должна быть сноха, которая состояла в браке единственный раз: «Куҡанда ике никахлы еңгәйгә бирмәйҙәр. Бер никахлы тәрбиәле еңгә ҡушырға тейеш, матур тороп китhен өсөн». Привлекло внимание еще одно сообщение. В настоящее время, оказывается, не выполняется один очень важный момент свадебного обряда – никах ҡыйыу: «Хәҙер бата уҡыйзар. Ә татыу булhын өсөн никах ҡыйҙырмайҙар. Икеhе лә кәрәк. Батаға айырым, никах ҡыйған өсөн тағы бүләк бирергә кәрәк».
Несколько интересных сведений по свадебным обрядам нам удалось записать в д.Матраево от Тляукаевой М.Г., 1932 г.р., уроженки Хайбуллинского района, но проживающей в Зилаирском районе с 1969 г. По ее словам, как и повсеместно, яусы шел по улице выпустив наружу левую штанину, опираясь на палку и, добравшись до нужного дома, начинал свою речь со слов «Пришел за ничем (юҡты эҙләп килдем), но дальше он продолжал : «наш гусь полетел в вашу сторону. Своего гуся мы нашли у вас» (Ошо яҡҡа ҡаҙыбыҙ осҡайны. Шул ҡаҙы ошонан таптыҡ). Как видно из примера, у зилаирцев, придя сватать девушку, заявляют, что своего гуся в их дворе нашли, а в других местах, например, говорят: «Слышали, что телку (кобылу, овес и т.д.) продаете» или «у нас – беркут, а у вас – соколиха» и др. Далее она говорила о том, что после обряда бракосочетания «никах» жених приезжал к невесте. Если девушка нравилась другому парню, то отрезали хвост или прятали сбрую коня, на котором явился жених (Бата уҡып ҡайтҡас, егет ҡыҙ янына килә. Әгәр ул ҡыҙҙы икенсе егет ҡүҙләп йөрөгән булһа, кейәүҙен, егеп килгән атыңың ҡойроғон ҡырҡалар йә сбруйын йәшерәләр).
Достойны внимания также такие эпизоды свадебного обряда как «Туйға hуйған hарыҡтын hебәhе өсөн көрәш» (борьба за приз в виде баранины), «кейәү егетен (үңгәрен) йүгәнләү» (обуздание дружка жениха), которые хорошо сохранились в памяти народа и нам удалось записать их от довольно молодого информатора из д.Кыпсак-Юмагужино Муртаевой Р.А., 1955 г.р.
Таким образом, на материале одного собирателя была сделана попытка выделить и показать сведения, представляющий интерес для тех, кто занимается изучением духовной культуры народа.