Источник: А.Б.Зарипов. Юго-восточный Башкортостан 1917-1922 гг. – Уфа, 2001. – 213 с. – С.93 – 112.
Примечание: Печатается §1 «Претворение в жизнь основных положений Соглашения от 20 марта 1919 года в юго-восточном Башкортостане. Трудности этого процесса» главы II указанной монографии. Печатается без представления использованной литературы на историко-краеведческом портале Ургаза.ру.
На заседании Башкирского правительства от 16 февраля 1919 г. принимается решение о переходе на сторону Советской власти с 10 часов 18 февраля 1919 г. По мнению С.Ф.Касимова, «18 февраля 1918г. начался переход всего башкирского народа на сторону Советской власти...», а не только правительства и корпуса [1]. Между тем, командование I Армии грубо проигнорировало предварительные договоренности. Вместо совместных военных действий против Колчака и Дутова, башкирские полки разоружались, а личный состав – избивался и расстреливался. Одним словом, отношение к башкирам (как солдатам, так и гражданским лицам) было явно враждебным. И такое поощрялось со стороны командования I Армии. По словам А.З.Валиди Тоган, что ядом шовинизма было заражено все командование I Армии, начиная с самого командарма Гая («видел в мусульманах своих врагов»), кончая начальником штаба 20-й дивизии («был фанатичным русским шовинистом») и командиром 3-й бригады Зеленковым («был отпетым разбойником») [2]. Решение о расформировании Башкирского корпуса принято в одностороннем порядке Реввоенсоветом I Армии [3]. Комбриг Зеленков и комиссар Сидоров дважды, 15 и 16 февраля, обращали внимание командира Смоленского полка, что в башкирах нисколько не нуждаются, что с ними надлежит обращаться как с «контрреволюционерами», что башкирские полки должны сдаться «со всем оружием, только не в руках, а на возах» [4]. Общаясь с Лениным и его соратниками в дни работы VIII съезда РКП (б) в Москву, А.Валидов приходит к печальному для себя выводу о том, что все они «считают Соглашение... явлением временным» [5]. Приказом №24 от 22 февраля 1919 г. Башкирское правительство передает всю полноту власти на территории Малой Башкирии Временному ревкому Б.С.Р., избранному 21 февраля на I Всебашкирском военном Курултае [6]; Следует особо подчеркнуть, что процесс перехода на сторону Советской власти происходил именно на территории юго-восточного Башкортостана, а не где-нибудь еще. Именно село Темясово, расположенное в центре юго-восточного Башкортостана, стало на некоторое время столицей Б.С.Р. В конце января 1919 г. Башкирское правительство из Таналыково-Баймака перебралось в с.Темясово, спустя 2 месяца, 20 марта, покинуло его и больше туда не возвращалось [7]. Весной 1919 г. по юго-восточному Башкортостану прошелся этноцид. Жертвами красного террора в феврале-апреле 1919 г. стали десятки тысяч ни в чем не повинных башкир, в большинстве случаев достаточным основанием для убийства являлся сам факт, что национальность у человека была башкирская. На земле юго-восточного Башкортостана покоится прах выдающегося башкирского поэта Шайхзады Бабича. Шайхзада стал едва ли не первой наиболее ощутимой жертвой будущего большевистского террора. Имеется официальный документ, исходящий из лагеря красных, заслуживающий доверия источник: «Циркулярное письмо Реввоенсовета Южной группы Восточного фронта... об исправлении ошибок, допущенных... в отношении башкирских солдат и населения» за подписями В.Куйбышева и Новицкого, читать который без содрогания нельзя. Чтобы не быть голословным, обратимся к документу: «...солдаты корпуса нашими частями коварным образом разоружались и как пленные подверглись издевательствам, побоям, разувались и раздевались догола. При этом представителями нашего командования делались наглые заявления, что-то, что терпят башкиры, – это только начало того, что они в дальнейшем должны будут вынести... за оскорблениями и издевательствами следовали массовые расстрелы солдат-башкир и их вождей, сторонников Советской власти». Дальше говорится об отношении к мирному башкирскому населению, которое «полно ужаса. Грабежи, аресты, расстрелы, изнасилования женщин нашли себе широкое применение. Едва ли не каждая деревня (речь о юго-восточном Башкортостане – А.З.) облагалась контрибуцией деньгами и натурой. За невнесение денег расстреливались революционные деятели, поэты, художники. У башкирского населения, не занимающегося хлебопашеством, отбирался последний хлеб, приобретенный ими» [8]. Вот конкретные факты: у деревни Баимово солдаты Смоленского полка расстреляли 3-х башкирских солдат. 25 февраля в деревне Байназарово Троицким полком расстреляно 18 башкир. Деревня Кашкарово разграблена полностью I Интернациональным полком, затем сожжена дотла. В деревне Бурангулово озверевшими красноармейцами было убито 11 башкир, после чего деревня также сожжена. Полностью разграблена деревня Мухаметрахимово, двое жителей расстреляны. В деревне Гумерово убиты двое [9]. И это только сотая часть того, что творилось в юго-восточном Башкортостане в весенние дни 1919 г.
Оренбургский губисполком на своих заседаниях 2, 9 и 10 марта выносит решения против образования Б.С.Р. [10]. Вмешиваясь во внутренние дела Башкортостана, в юго-восточной части республики образует 2 «чисто русских» ревкома: Таналыково-Баймакский и Преображенский (Зилаирский), с первого дня объявивших борьбу против автономного Башкортостана [11]. Оренбургский губисполком создавал и вооружал «местные отряды по борьбе с башкирскими бандами», состоящие из русских крестьян-переселенцев и, частично, рабочих для военных действий на территории Б.С.Р., в данном случае – в юго-восточном Башкортостане. Отряды эти действовали в тылу Красной Армии и занимались ликвидацией башкирской милиции в кантонах и волостях, уничтожением остатков Башкирского корпуса [12]. Из докладной записки А.Валидова видно, что особую жестокость проявили бойцы «Преображенского отряда». Командование отряда 2 марта 1919 г. доносит в Оренбург: «Вокруг Преображенска бродят какие-то Башкирские белогвардейские шайки, для их уничтожения и «Закрепления» Советской власти требуется полтора миллиона руб. денег». Деньги были присланы, «Башкирские белогвардейские шайки» уничтожены. Происходило это так: 7 марта Преображенский отряд вошел в деревню Сабырово и приступил к арестам действующего кантонного управления. Арестованы председатель Усерганского кантона Каримов, военный комиссар кантона Ахмеров, все до единого сотрудники кантонного аппарата, 40 солдат охраны. Разогнав кантонное управление, расстреляв сорок солдат охраны, отряд с победой возвращается в Преображенский завод, арестовывает расквартированные здесь 54 милиционера Усерганского кантона; передает их находящемуся в поселке Интернациональному полку. Красноармейцы тут же расстреляли 47 из них. В середине марта расстреляны 2 видных башкирских деятеля: отец и сын Атнагуловы. Красноармейцами Смоленского полка убиты Ш.Бабич и А.Иркабаев и вместе с ними расстреляны 30 башкирских солдат охраны [13]. Когда речь заходит о Смоленском полку, причину их страшной трусости на поле брани и лютой их ненависти к башкирам и всему башкирскому, на наш взгляд, следует искать в том, что полк, в основном состоял из выходцев из юго-восточного Башкортостана – вчерашних крестьян-переселенцев [14].
В своих «Воспоминаниях» А.З.Валиди Тоган пишет: «Из рук в руки я вручил Ленину составленные Башкирским правительством списки награбленного Красной Армией у башкир имущества, отнятого скота, а также документы, запечатлевшие трагические события...» [15], поставил вопрос о компенсировании башкирам всех их потерь. Считаем нужным привести список полков Красной Армии, бесчинствовавших в юго-восточном Башкортостане, командный и рядовой состав которых вёл себя как жестокие захватчики в покоренной стране. Это:
1) Смоленский полк;
2) Троицкий полк;
3) Интернациональный полк;
4) I Оренбургский кавалерийский полк [16].
«Свободолюбивый башкирский народ и солдаты не могли, конечно, – пишет А.З.Валиди Тоган, – всего этого перенести, первый кавалерийский полк и эскадрон 2-го кавалерийского полка перешли обратно к белым» [17]. Всего же на сторону белых обратно ушло 1500 военнослужащих Башкирского корпуса. В башкирских частях остались служить 1300 человек, остальные распущены красными по домам или расстреляны. А.Валидов прекрасно понимал, что «Башкирская республика без вооруженной силы... есть фикция». И делает безрадостный для себя вывод: «... отныне переселенцы – кулачье – победители, башкиры – военнопленные, рабы». И что интересно, переселенцы, как при наступлении красных, так и при отступлении оставались целыми и невредимыми. Зимой – весной 1919 г. по всему юго-восточному Башкортостану было расстреляно всего 5 переселенцев-крестьян, «наоборот, эти крестьяне сами... ограбили башкир и руководили грабежом 20 и 24 дивизий» [18].
Советская историография немало потрудилась, чтобы очернить и оболгать доброе имя первого советского генерала из башкир – М.Л.Муртазина, предать забвению, на наш взгляд, самую боеспособную и бесстрашную боевую единицу Красной Армии – Башкирскую кавалеристскую бригаду. 19 февраля 1919 г. Муса Лутович Муртазин, командир первого башкирского кавалерийского полка, получил приказ о разоружении полка. А.Валидов, бессильный что-либо изменить, посоветовал ему: «Распусти полк, а сам иди куда хочешь». М.Муртазин полк не распустил, не разоружил и с 25 февраля перешел в наступление против белых, с ходу освободил деревню Кусеево. 28 февраля муртазинцы освободили от белых деревню Кирдасово, 1 марта – Урсуково и 2 марта – Кускар-Давлетшино. 3 марта занято крупное село Абзелилово (Аскарово). Командир сильно рискует: против его полка белые сосредоточили крупные силы, фланги полка не прикрыты, полку грозит окружение. С севера над полком Муртазина нависает Стерлитамакский корпус генерала Печкина, штаб которого находится в Белорецке. Часть башкир, пострадавших от красных, формирует белопартизанские отряды. Рассчитывать на поддержку башкирского населения, напуганного рассказами о зверствах красных частей, он не может. Тем более, что наступать ему приходится вместе со Смоленским полком, имеющим дурную репутацию. И когда белые, сосредоточив у восточных окраин села 2 кавалерийских (казачьих) и 1 пехотный полк, ударили 18 марта по Абзелилово, Смоленский полк, которому Муртазин поручил оборону села, не оказывая сопротивления, побежал в панике, в сторону деревни Кирдасово. Чтобы поправить положение, Муртазину пришлось бросить против наступающих белых частей свой поредевший в боях полк. Не выдержав натиска муртазинцев, белые отступили на ранее занимаемые позиции: село Абзелилово вновь к исходу дня стал советским. По требованию Муртазина Смоленский полк был возвращен на ранее занимаемые позиции. 19 марта I кавалерийский полк снова в наступлении: захвачена деревня Юлдашево. 24 марта в сражении у деревни Давлетшино муртазинцы разгромили 2 полка белых. 25 марта даже небольшая атака белых вызвала в рядах смоленского полка панику: полк, снявшись с позиций, бросая оружие, побежал, остановился, лишь пройдя 30 км, в районе д.Билалово-Семеново. Оставшись один на один с превосходящими во много раз силами врага, муртазинцы и на этот раз не дрогнули, навязав встречный бой и тесня вражеские полки в сторону села Абзелилово. 28 марта полк Муртазина приказом комбрига 1-й бригады переводится в Билалово [19]. После 36-дневных совместных действий против белых комбриг 1-й бригады издает приказ о расформировании 1-го кавалерийского полка. Делегация из 10 человек, посланная в Стерлитамак, была схвачена смоленцами и расстреляна. Смоленский полк, скорее напоминающий шайку воров и грабителей, нежели воинскую часть, 7-8 апреля по приказу М.Л.Муртазина был разоружен. Делегация от 1-го башкирского кавалерийского полка, посланная в штаб 1-й бригады, красными расстреляна. Командование 1-й бригады в спешке эвакуируется в тыл, в Кананикольск, расстреливая в дороге каждого встречного башкира.
Почти неделю, с 8 по 13 апреля, полк Муртазина держит оборону на два фронта, отбивается от белых и красных. Решающее сражение произошло 13 апреля: 2 полка красных – Смоленский и Интернациональный, из района с.Темясово развернули наступление на 1-й кавалерийский полк, однако, добиться успеха не смогли. В течение 3-х дней, 14-16 апреля, шли переговоры с командованием белых. Они были успешными. З.А.Аминев ошибочно заявляет, что уже 23 марта полк Муртазина вернулся в лагерь белых. На деле это произошло лишь в середине апреля и вины Муртазина в этом нет: виновато командование красных. В Белорецке находился штаб Южной группы белых (командующий – генерал Белов) и был расквартирован полк белых, состоящий исключительно из башкир. Сюда и переместился со своим полком 15-16 апреля М.Л.Муртазин. Вплоть до 29 мая полк находился здесь на отдыхе и на доукомплектовании [20]. К концу июня 1919 г. Муртазин завершает переформирование кавалерийского полка в кавалерийскую бригаду двухполкового состава, доводит численность бригады до 4000 воинов [21]. С этого времени до конца августа 1919 г., т.е. в течение двух месяцев кавалерийская бригада воюет против частей Красной Армии, выигрывает все сражения. В связи с общим отступлением Белой Армии, отходит на восток Башкавбригада. Отступает, она по территории юго-восточного Башкортостана. В сражении у деревни Янурусово Башкавбригада сильно потрепала 20-ю дивизию красных, в бою у деревни Бакиево муртазинцы разбили 24-ю дивизию Красной Армии. У Каги бригада навязала встречный бой Восточному мусульманскому полку и заставила его отступить. У Серменево произошло ожесточенное сражение: Башкавбригада разгромила целую дивизию красных, укомплектованную из мадьяр. Бегущих красноармейцев преследовали до Белорецка: были захвачены богатые трофеи [22]. Именно к этому времени относится вынужденное заявление А.Валидова: в своем обращении он называет Мусу Лутовича, славного сына башкирского народа, обидным для последнего словом – «башкирский золотопогонник, подлец» [23]. Есть все основание полагать, что к подобному заявлению его вынудило командование Красной Армии, чьи части не раз были биты бойцами Башкавбригады.
8 августа 1919 г., в ходе встречи с комкором Эллерес-Усовым в штабе V корпуса белых в деревне Абзелилово, Муртазин выстрелом из пистолета изранил командира корпуса, чем вызвал переполох в стане белых. Напуганные гневом Муртазина, штаб и войска белых немедленно покинули село и отступили. Бригаде достались богатые трофеи, среди них 3000 новых кавалерийских винтовок.
Вслед за белыми на юго-восток отходит и Башкавбригада М.Л.Муртазина, не вступая в бои с частями красных, которые идут по пятам. В эти сложные для самого комбрига и бойцов бригады дни представитель Башревкома Имаков является в штаб бригады с предложением о переходе на сторону Советской власти. В ходе двухдневных переговоров согласие было достигнуто. Командование бригады выдвинуло 3 условия:
1) не разоружать, не расстреливать башкирских солдат и командиров;
2) во время перехода на сторону Красной Армии поблизости должны находиться 2-3 башкирских полка;
3) бригаду сохранить и направить против Колчака, в противном случае разместить в Верхнеуральске или Стерлитамаке.
Условия эти были приняты командованием красных: начиная с 18 августа 1919 г. бригада в открытую громит белых. В селе Березовка муртазинцы разгромили штаб корпуса белых. Наступает день 23 августа 1919 года. Башкавбригада полностью переходит на сторону красных на участке 24-й Железной дивизии, имея, по одним данным, 3000 бойцов в своем составе, 2 орудия и 30 пулеметов [24]. По другим сведениям, в момент перехода бригада состояла из 2-х кавалерийских и 1-го пехотного полка, на вооружении имела 4 орудия, 36 пулеметов, 2,5 млн. патронов и 3000 новых винтовок [25]. Вплоть до конца августа Башбригада совместно с частями Красной Армии громит силы белых в левобережье реки Урал (Яик).
И Троцкий, и Фрунзе высоко ценили башкирские национальные части за личную отвагу и храбрость их воинов-башкир, за умение стоять насмерть. Своей маневренностью башкирские конники наводили ужас на противника. С точки зрения командования Красной Армии это были лучшие солдаты, поэтому ими затыкали бреши на фронтах гражданской войны. Вторжением «диких» башкир пугали сопредельные страны.
Московский полк 24-й Железной дивизии, прорвавшись из района Катав-Ивановска, 4 июля 1919 г. входит в Белорецкий завод [26]. 5 июля красные занимают Тирлян, 24 июля советским становится Челябинск, 25 июля – Верхнеуральск, 29 августа – Орск [27]. За пределами «Малой Башкирии» на целую историческую эпоху безраздельно «воцарилась большевистская диктатура» [28]. И только юго-восточный Башкортостан напоминал остров, где процессу советизации был поставлен хоть и небольшой, но заслон в лице Башревкома. В условиях большевистского окружения (юго-восточный Башкортостан был обложен со всех сторон плотным кольцом «укрепрайонов») и при наличии внутри республики сил, заинтересованных в ее ликвидации, все более возрастающем давлении на республику из Москвы, дни молодой башкирской демократии были сочтены. Только правильное понимание данного тезиса дает возможность понять и объективно оценить суть происходящего в регионе во второй половине 1919 г. – первой половине 1920 г, как процесса утверждения советского режима.
На заседании Башревкома от 22 августа 1919 г. принято решение командировать Г.Карамышева в Тамьян-Катайский кантон, О.Алкина в Бурзян-Тангауровекий кантон с целью организации кантревкомов [29]. Тамьян-Катайский кантревком расположился в с.Серменево: К.Идельгужин – вр.и.о. председателя и одновременно военный комиссар, Ш.Даутов – член, А.Волчнев – секретарь. Здесь же были расквартированы несколько сот башкирских красноармейцев [30]. В конце августа в Тамьян-Катайский кантон «инструктором-организатором кантвоенкомата» из Стерлитамака прибывает А.Шамигулов, брат Гали Шамигулова [31], который с первых дней работы в кантоне покажет себя как ярый противник автономии. Если Тамьян-Катайский кантревком в конце августа уже нормально функционировал, то Бурзян-Тангауровский кантревком только, 7 сентября издал приказ №1 о вступлении в управление кантоном [32].
Обстановка в кантонах в августе-сентябре 1919 г. была довольно сложной и запутанной. Во-первых, большевистские власти Троицкого, Верхнеуральского, Орского уездов продолжали вмешиваться в дела, всячески мешали и чинили препятствия в работе и т.д. Во-вторых, по словам историка Кучкина, «жители рабочих поселков враждебно относились... к башкирам вообще» [33]. Во время пребывания в Узянском заводе он заметил «недружелюбное отношение местного русского населения к башкирам». Свою «ненависть, – говорит он, – они обрушивали на всех башкир без разбора» [34]. Что интересно, ни в литературе, ни в архивных материалах автору не удалось обнаружить ни одного факта, свидетельства, подтверждающего наличие ненависти у башкир по отношению к русским.
Экономическое положение Белорецкого горного округа было чрезвычайно тяжелым. Из 11 заводов действовали только 2 – Белорецкие заводы. Все остальные заводы были закрыты и не работали [35]. Например, 15-тысячное население Авзяно-Петровского завода занималось сельским хозяйством, преимущественно скотоводством, кустарными промыслами [36]. На старом чугунолитейном и железоделательном заводе в Белорецке было занято 4000 рабочих. Но в августе завод не работал, т.к. находился на ремонте. На новом проволочно-гвоздильном заводе работало 3000 рабочих. Завод также находился на ремонте. Решением Президиума ВСНХ от 3 июля 1919 г. на восстановление Белорецкого завода отпущено 5 млн., Зигазинского – 1 млн. рублей, была создана специальная комиссия по восстановлению заводов округа [37]. Тяжелая ситуация сложилась на Белорецкой узкоколейной железной дороге: из 8 паровозов на ходу были только 2. На железной дороге служили 800 человек [38]. Разруха не обошла стороной и деревню: особенно сильно пострадали башкирские деревни. Из обследованных 29977 дворов по Тамьян-Катайскому кантону, по данным Х.С.Сайранова, совершенно разрушены 216, нуждаются в ремонте 418. 22% или каждый 5-ый двор нужно было отремонтировать или заново отстроить [39].
А.П.Кучкин, видный большевик, прибыл в Белорецк 2 августа 1919 г., на территорию автономного Башкортостана, в качестве «уполномоченного Уфимского ревкома» с целью организации ревкомов и партячеек в рабочих поселках округа, игнорируя не только кантревком, но и Башревком. Уфимский губревком выделил ему оружие в большом количестве и немалую сумму денег наличными – 3 млн. рублей. Кучкин действовал согласно установке секретаря Уфимского губкома РКП (б) Нимвицкого: «Башкирские массы совершенно не доросли до управления!» [40]. К началу августа 1919 г. в Белорецке насчитывалась «сотня коммунистов». Для обозначения численности Белорецкой партийной организации Кучкин прибегает к военному казачьему термину «сотня» и это неспроста: именно местные русские большевистские организации должны были выступить ударной силой в атаках на башкирскую автономию. Первым делом А.П.Кучкин распускает созданный 5 июля 1919 г. ревком: «работал плохо», «организовал новый из пяти членов, который с 15 августа приступил к исполнению своих обязанностей». Пробыл в Белорецке 2 недели, за это время, по его словам, ему удалось сделать многое. Во-первых, роздал голодающему населению поселка 5000 пудов хлеба. Во-вторых, выдал пособие семьям красноармейцев (750000 руб.). И в-третьих, организовал военное обучение рабочих; после чего все, кто прошел курс, получили винтовки и патроны к ним. Возникает законный вопрос: с какой целью вооружены рабочие? Против кого они должны были направить оружие? Вооруженный отряд на территории Башкортостана, не подчиняющийся Башревкому, всецело зависящий от Уфимского губревкома, разумеется, должен был служить в качестве щита для всех противников башкирской автономии, обеспечивать политическое господство большевиков в кантоне и в горном округе.
Итак, в середине августа 1919 г. в Белорецке действуют новый большевистский ревком, большевистский партком, вооруженный отряд рабочих [41]. Во второй половине августа – в первых числах сентября 1919 г. по инициативе того же Кучкина были образованы ревкомы (чисто большевистские) и партийные ячейки на Лапыштинском, Инзерском и Зигазинском заводах. Труднее всего пришлось ему в Тирляне: только 4 сентября была создана партячейка, объединяющая 30 членов и 6 сентября удалось реорганизовать ревком [42]. К началу октября 1919 г. Белорецкая парторганизация стала самой многочисленной парторганизацией во всем юго-восточном Башкортостане: объединяла в своих рядах 250 членов, 400 сочувствующих и являлась полновластным хозяином во всем горном округе [43]. В Инзерской и Тептяро-Учалинской волостях также возникли партячейки [44], свою деятельность они согласовывали с Белорецкой парторганизацией.
15 сентября 1919 г. в Серменево проходит первое заседание Тамьян-Катайского кантревкома под председательством вр.и.о. председателя К.Идельгужина [45]. 16 сентября Башревком принимает решение о реорганизации состава Тамьян-Катайского кантревкома, раннее назначенного «самолично Валидовым» Председателем канревкома утверждается будущий палач башкирского народа, фанатичный большевик В.Поленов. К.Идельгужин оставляется лишь членом, заместителем председателя утверждается серменовский большевик, личный друг убитого диктатора Точисского – Ш.Даутов [46]. Отстранение от руководства кантоном видного башкирского работника К.Идельгужина и замена его Поленовым явилось одной из первых серьезных ошибок Башревкома в вопросе подбора и расстановки кадров.
Как было сказано выше, весной 1919 г. юго-восточный Башкортостан был разорен и разграблен частями Красной Армии. 17 сентября 1919 г. от имени вр.и.о. Предбашвоенревкома Ягафарова в Москву В.И.Ленину отправляется телеграмма с требованием выделить 150 млн. рублей «на восстановление варварски уничтоженных Красной Армией аулов и селений» [47]. Башревком не собирается отказываться от планов сделать Темясово столицей республики, что нашло отражение в его приказе от 25 сентября: «Впредь до приведения своей будущей столицы Темясово в надлежащий для размещения всех своих учреждений вид, резиденцией своей считать г.Стерлитамак» [48].
С середины сентября 1919 г. Ленин и Сталин вплотную занялись Башкирской С.Р. 16 сентября выехал из Москвы с назначением на пост народного комиссара продовольствия БСР А.М.Дудник с задачей выкачать из республики как можно больше продуктов питания для российских нужд. ЦК РКП (б) направил в Стерлитамак твердого ленинца Ф.Н.Самойлова с предписанием Башревкому ввести его в свой состав «в качестве члена Ревкома» [49], чтобы он от имени ЦК проводил промосковскую политику, поддерживая местных коммунистов в их стремлении отстранить башкир от руководства Республикой. В этих словах нет преувеличения. Председатель ВЦИК М.И.Калинин, выступая на закрытом заседании Оренбургского губкома РКП (б) 20 сентября, заявил буквально следующее: «Автономия Башкортостана – буфы для восточных народов. Мы башкирам не верим, гоним их солдат под Питер... Нам надо играть в их автономию, повсюду пролезать к ним и коммунизмом парализовать корни национализма и остальные вредные стороны автономии» [50] (курсив – А.З.).
Новый председатель Тамьян-Катайского ревкома В.Поленов за дело взялся рьяно. Уже на заседании от 26 сентября он разделил кантон на 7 районов, в каждом поставил своего человека начальником милиции, послал отряды по «борьбе с дезертирством» в самые отдаленные волости, ревком перебазировал в поселок Белорецкий завод.
Организация кантонных властей в Усерганском кантоне задерживалась. И только 29 сентября в селе Зианчурино проведено первое организационное заседание Усерганского кантревкома, Абуталипов стал первым советским председателем кантревкома [51] Начальником кантмилиции назначается Месягутов. На втором заседании от 30 сентября были организованы отделы [52].
Постепенно общественно-политическая обстановка в юго-восточном Башкортостане ухудшалась. Не будет преувеличением, если скажем, что с середины сентября 1919 г. началась скоординированная из Москвы атака на Башревком, кантревкомы, чтобы отстранить «националистически» настроенных башкирских руководителей от власти, одним словом, установить и в «Малой Башкирии» точно такие же порядки, что и во всей России – советские. 1 октября 1919 г. в Белорецке проходит заседание Тамьян-Катайского канткома партии. От имени ревкома присутствует его председатель Поленов. На должность политкомиссара «карательных отрядов» (курсив – А.З.) Инзерского района назначается И.И.Волков, в прошлом командир красногвардейского отряда [53]. На заседании Тамьян-Катайского канткома от 7 октября назначены заведующие отделами: труда – Салов, образования – И.П.Козлов (временно). На должность начальника милиции назначается Охолзин. Благодаря попустительству Поленова, бразды правления в кантоне перехватили коммунисты, назначив на все посты в отделах кантона русских большевиков, не допустив представителей башкирского народа к управлению. Таким образом, в начале октября 1919 года в отдельно взятом Тамьян-Катайском кантоне произошла узурпация власти большевистским русским парткомом. Представитель Башревкома С.Мурзабулатов 31 октября в своем докладе резко критиковал такое положение, когда руководящие посты в кантоне стали привилегией только русских коммунистов [54].
Спустя 20 дней после отправления телеграммы за подписью Ягафарова в адрес Ленина, Совнарком 6 октября 1919 г. принимает постановление: «Об организации помощи башкирам пострадавшим от красногвардейцев» (курсив – А.З.) Впоследствии, начиная с 30-х годов, «от красногвардейцев» заменили и в документах, и в литературе стали писать «от белогвардейцев» [55]. Выделенные Российским правительством 150 миллионов рублей рассматривались лишь как аванс. Однако ни Башревком выхлопотавший эту помощь, ни кантревкомы к распределению его среди населения касания не имели: по указанию Ленина они были от этой работы отстранены. Для этой цели Москва создала независимый от Башревкома специальный «Комитет, помощи башкирам», или сокращенно «Башкиропомощь»; возглавляли «Комитет» посланцы Москвы, совершенно не знакомые с жизнью, традициями и обычаями башкир. Комитет получил твердую установку создавать среди башкир «радующихся помощи» «комитеты бедноты» и коммунистические ячейки [56]. Создание «Бащкиропомощи» должно рассматриваться как начало крупномасштабной тайной операции, инсценированной Москвой (Лениным) с целью прихода к власти в Башкортостане коммунистов.
Впервые осенью 1919 г. началось массовое дезертирство башкирских солдат из Красной Армии, которого никогда не наблюдалось за более чем трехсотлетнюю службу башкир в российской армии . Уклоняющихся от службы в белой Башкирской Армии практически не было. В Красную (российскую) Армию башкиры шли неохотно. 15 октября в адрес военкома Тамьян-Катайского кантона поступила телеграмма из Стерлитамака за подписью А.Валидова, в которой содержалось требование в срок до 1 ноября покончить с дезертирством в кантоне. Предлагалось: явившихся добровольно амнистировать, выловленных дезертиров «пороть до 50 ударов» [57]. Мера намного гуманнее, нежели расстрел, который практиковался самой Красной Армией.
Председатель Тамьян-Катайского кантревкома Поленов каждый свой шаг согласовывал с обкомом РКП (б), регулярно посылая туда пространные отчеты-сочинения. Так, в отчете-сочинении от 20 октября он сообщает, что его заместитель, коммунист Ш.Даутов, занят подбором коммунистов на заводах, в самом Серменево для привлечения их в советскую работу [58]. В конце октября Тамьян-Катайский ЧК в составе А.Шамигулова (председатель), Берсина и Иштимирова приступил к исполнению своих обязанностей. Кантчека оказалась в руках шовинистически и антибашкирски настроенных сил. 6 ноября БЧК утвердил данный состав Тамьян-Катайского Чека [59]. Интересную картину можно было наблюдать на заседании Тамьян-Катайского парткома в Белорецке с участием членов: Заворуев, Гисс, Сызранкин, Штырляев, Бобров и председатель кантревкома – Поленов. Ни одного башкира. И это в кантоне, где башкиры составляют половину населения. При невысоком уровне интеллекта и культуры, члены канткома при решении вопросов интересы башкирской части населения в счет не брали. 11 ноября избирается временный кантком Тамьян-Катайского кантона из 5-и членов в составе: Козлов – председатель, А.Шамигулов, К.Идельгужин, Штырляев и Заворуев – члены, то есть кантком с этого дня перестал быть чисто русским [60]. Введение Карима Идельгужина в состав канткома оказалось первой ласточкой. Решением Башревкома от 14 ноября на должность председателя Тамьян-Катайского кантревкома назначается большевик, серменовский башкир – Ш.Даутов [61]. Поленов и белорецкие коммунисты оказывают ожесточенное сопротивление вступлению Даутова к руководству кантоном. В условиях противостояния канткома и кантревкома Ш.Даутов первым делом выводит учреждения ревкома из Белорецка и возвращает их снова в Серменово, башкирское село в 25 км от Белорецка. В конфликт вмешался Башревком. Его представитель Мурзабулатов ревизирует деятельность Поленова и разоблачает его как преступника. Материалы на Поленова направляет БашЧК, его самого арестовывает, на заседании от 7 декабря 1919 г. Поленов вторично освобождается от должности председателя кантревкома [62]. Обком партии был вынужден отозвать его в Стерлитамак. Возмущенные белорецкие большевики телеграфируют в OK. РКП (б): «... Поленов ... незаменимый партийный работник и его уход отрицательно скажется на всей партийной работе в городе Белорецке» [63]. «Дело» Поленова расследовалось пять месяцев – с 23 декабря 1919 г. по 21 мая 1920 г. В конце концов, его оправдали и оставили для работы в центральных учреждениях Республики [64].
На экстренном заседании Усерганского канткома от 17 ноября 1919 г., созванного по инициативе БашЧК, на должность председателя райчека назначается Зюбанов. Таким образом, усерганские большевики, во-первых, обеспечили себе вооруженную защиту, во-вторых, в их руках оказался аппарат слежки и сбора компромата на неугодных башкирских работников. 24 ноября происходит изменение в составе кантревкома, туда в качестве зампредревкома кооптируется Губайдуллин, из НКВД, башкирский работник [65]. Райчека размещается обособленно – в центре Куруильской волости. Однако нахождение Райчека у себя под боком не спасло от незаконного ареста председателя Куруильского сельисполкома, который, основываясь на приказе №3 Башпродкома БСР, запрещающий вывоз продуктов питания за пределы Республики, отказался выдать продукты 213-му стрелковому полку, следующему по железной дороге «Оренбург-Орск» [66]. Кантвоенкомиссариат вынужден был прибегнуть к вооруженной силе: 21 ноября направил заградительный отряд в Кувандыкскую волость численностью 15 красноармейцев для предотвращения самовольных захватов фуража и продуктов питания проходящими частями, проще говоря, чтобы не допустить грабежа башкирских деревень, как это было весной 1919 г. Дело принимает серьезный оборот: 30 ноября кантвоенкомиссариат объявляет военное положение в кантоне. Кантревком наказывает военного комиссара, обвиняя его в том, что он без ведома кантревкома вводит военное положение, и отменяет военное положение [67]. Казалось бы, инцидент исчерпан, но нет: 30 ноября приказом Туркфронта Усерганском кантоне вводится военное положение [68]. 24 ноября на заседании Кувандыкского комитета РКП (б) Оренбургской губернии принимается решение о делегировании в Усерганский кантон – Дрыгало, Скоробогатова, Пуканову «для работы на ответственные посты с правом решающего голоса» [69]. Разумеется, подобное решение является вопиющим нарушением суверенитета «Малой Башкирии». Усерганский кантревком, находящийся в руках прооренбургски (большевистски) настроенных сил, всеми силами пытается поскорее установить советскую, большевистскую власть в кантоне. Игнорируются распоряжения Башревкома, организуются гонения на башкирских работников, стоящих за автономию на защите интересов башкирского населения кантона. Яркий пример тому – наказание кантвоенкомиссара, поставившего заслон грабежам населения проходящими по железной дороге воинскими частями Красной Армии. 27 ноября кантревком совершает еще одно беззаконие: снимает с должности продкомиссара Ильясова и на его место назначает «своего» человека – Абдуллина. Незаконно снятый с работы, Ильясов выехал в Каравансарай, к своему непосредственному начальнику, Южрайпродкомиссару Музафарову, который своим постановлением восстановил его «временно» на должности – с 1 декабря. В ведении Южрайпродкома с 12 ноября 1919 г. находились кантоны: Бурзян-Тангауровский, Усерганский, Кипчак-Джитаровский, Ток-Чуранский. 11 декабря Музафаров лично телеграфирует в Усерганский кантон и требует: «Руки прочь от Ильясова» [70].
Обстановка в юго-восточном Башкортостане продолжала накаляться.
Получив из Москвы секретное распоряжение, обком партии и канткомы приступили к вооружению «русских переселенцев» края, что вносило нервозность в работу Башревкома и башкирских руководителей [71]. Тем более, что не увенчались успехом все старания Башревкома и самого Муртазина вернуть Отдельную Башкирскую кавалерийскую бригаду на отдых и доукомплектование в Башкортостан.
После снятия с поста председателя Тамьян-Катайского кантревкома Поленов остается в кантоне на посту помощника Кантвоенкома [72]. На заседании канткома от 14 декабря выносится решение: «Запросить НКВД Башсовреспублики для какой цели вызывается в Стерлитамак т.Поленов, ввиду того, что он является незаменимым партийным работником и его отъезд может повлиять на ход партийной работы в г. Белорецке [73].
В Бурзян-Тангауровском кантоне в декабре произошла смена власти. На должность председателя ревкома назначается противник А.Валидова, большевик, бывший командир, дивизии Красной Армии, башкир Шагит Худайбердин, Одновременно он возглавляет кантонную партийную организацию. Живет Худайбердин двойной жизнью, старается не конфликтовать с Башревкомом, с его «националистически» настроенными лидерами, поэтому аккуратно исполняет (или делает вид, что исполняет) все поступающие из Стерлитамака приказы и распоряжения, от кого бы они ни исходили. Была у Ш.Худайбердина и другая, скрытная от глаз людей, жизнь, но об этом известно очень мало. С соблюдением всех условий конспирации он сплачивает вокруг себя «истинных большевиков», то есть тех, кто всей душой ненавидел автономию, А.Валидова, башревкомовцев. Организовывались сверхсекретные «летучие собрания», обсуждались планы, принимались решения, выносились приговоры... [74].
В декабре «Башкиропомощь» под руководством Артема (Ф.Сергеева) начинает разворачивать, свою деятельность, в том числе и в кантонах на юго-востоке Башкортостана [75].
Ситуация в Усерганском кантоне и в декабре остается сложной. Сдвиги в лучшую сторону все же имели место. С 1 декабря председателем Райчека стал Харрас Хусаинов, Зюбанову пришлось довольствоваться должностью заместителя [76]. Председателем кантревкома работает Губайдуллин, кантком РКП (б) возглавляет Чистяков. На 7 декабря кантревком назначает переезд всех своих отделов в хутор Чеботаревский. Переезд состоялся. Не подчинился лишь кантпродком Ильясов. 12 декабря он еще раз подтвердил, что продком останется в с.Зианчурино, трогаться никуда не будет [77]. Возник конфликт. Свой отказ он мотивировал следующим образом: переезд удаляет продком от железной дороги на 15 км [78]. Ссыпной пункт находился в с.Дубиновка, у железной дороги, здесь сосредоточены, по словам Ильясова, 5000 пудов хлеба, готового к отправке. Все фуражные продукты складированы в д.Мухамедьярово, расположенной у железной дороги, а в продовольственных амбарах имеется 3000 пуд зерна [79]. В конфликт вовлекается Стерлитамак. 19 декабря появляется постановление НКВД, которое обязывает кантонные учреждения немедленно обратно переехать в Зианчурино [80]. Комитет «Башкиропомощи» Усерганского кантона приступает к работе с 15 декабря: С 17 декабря его работу на посту председателя комитета возглавляет Губайдуллин [81].
Таким образом, претворение в жизнь основных положений Соглашения с первых дней натолкнулось на серьезные трудности на местах. Юго-восточные кантоны подверглись страшному террору и грабежу со стороны частей Красной Армии весной 1919 г. Десятки тысяч человек были уничтожены только потому, что они башкиры. После освобождения региона от белых башкирским руководителям приходилось преодолевать упорное сопротивление канткомов партии в деле осуществления Соглашения в жизнь. Партийные организации региона всеми силами стремились не допустить башкир к власти, отказывались подчиняться башкирам и предпочитали выполнять приказы советских (большевистских) органов и учреждений Уфы и Оренбурга. Речь идет о сопротивлении местных русских любой форме башкирской автономии. Причина, лежавшая в основе местного русского сопротивления, была связана с извечной борьбой за землю.