На склонах Ирендыка

Источник: Ф.В.Папков. На склонах Ирендыка. – Уфа: Башкирское книжное издательство. – 1973. – 88 с.

Примечание: Папков Федор Васильевич – известный краевед г.Сибай в 50-70-х гг. ХХ в.

Печатается на историко-краеведческом портале Ургаза.ру с целью популяризации краеведческих исследований прошлых лет. Печатается с указанием порядковой нумерации ссылок вместо постраничной, без представления использованной литературы.

Ирендык. Древний хребет Южного Урала. Неистощимое богатство полезных ископаемых.

На обоих склонах его (в пределах нынешних административных районов – Абзелиловского, Баймакского и Хайбуллинского) когда-то обособился Таналыково-Баймакский горно-рудный район, один из немногих до революции башкирских промышленных очагов. Начинался он с севера Тубинским и Бакр-Узякским месторождениями полиметаллических руд и золотоносной полосой близ селения Халилово, а оканчивался на юге у Бурибая скоплением полиметаллов. С запада окаймлялся этот район долинами Сакмары и Юлука, на востоке почти доходил до реки Урал.

На большой карте этот район может показаться маленьким. Зато историей своей не уступит и многим обширным районам. Первые страницы ее относятся к 40-50-м гг. XVIII в., когда здесь открыли медную руду. В 30-х гг. прошлого столетия стали добывать россыпное золото. И началась «золотая лихорадка».

В начале нашего века к башкирским золоту и меди потянулись хищнические руки крупных английских капиталистов. В Лондоне создалась «Таналыкская корпорация», на средства которой и, конечно, на поте и крови местных жителей было выстроено несколько промышленных предприятий по западному склону Ирендыка. В селении Таналыково-Баймак разместилась администрация Южно-Уральского горно-промышленного акционерного общества (ЮУГАО).

Обогащение капиталистов сопровождалось широкой эксплуатацией рабочих, хищнической разработкой земных недр. Но уже тогда начиналась и другая история Таналыково-Баймака. Он стал предметом внимания Екатеринбургской большевистской организации, которая, послав двух своих представителей, помогла создать первую в Зауралье большевистскую ячейку. Под руководством большевиков баймакские рабочие изгнали капиталистов и объявили себя полноправными хозяевами предприятий. Национализация последних была проведена по решению областного Совета рабочих и крестьянских депутатов Урала.

Открылся новый раздел в истории небольшого района, в котором отразилось непоколебимое стремление бывших обездоленных масс отстоять завоевания революции, отдать все раскрепощенные силы строительству новой жизни. По первому зову партии баймакские красногвардейцы и добровольцы Красной Армии идут защищать молодую республику Советов.

Башкирская и татарская беднота на рудниках и заводах с помощью русских квалифицированных рабочих овладевает специальностями шахтера и металлурга.

Здесь в нелегких условиях добыты первые в Башкирии килограммы советского золота и выплавлены первые тонны советской черновой меди.

Здесь в укреплении Советской власти, в заботах о восстановлении и развитии Таналыково-Баймакских предприятий проявился талант Шагита Ахметовича Худайбердина.

Таких страниц много. Их продолжает писать сегодняшняя яркая жизнь. Таналыково-Баймакскому горнорудному району не случайно посвящено немало статей в технических журналах, специальных книг и брошюр. Сведения о нем хранятся в Центральном государственном историческом архиве в Ленинграде, в Оренбургском областном архиве, в партийном архиве Башкирского обкома КПСС и Центральном архиве Башкирской АССР.

В данных заметках использованы не только эти материалы, но и воспоминания бывшего заместителя управляющего Башгортрестом С.М.Чанышева, участников революционных событий в Таналыково-Баймаке: А.Е.Шивкоплясова, П.И.Сычева, И.В.Минаева, Д.А.Журавлева, А.С.Болеуха, В.Н.Компанцева, П.К.Мельникова, Г.М.Арефьева, И.Г.Максимова, Н.А.Журавлева, Н.С.Оглобличева, Т.В.Афанасьева, В.Н.Куликова, П.И.Глуховой, А.В.Симонова и других.

«ЗОЛОТАЯ ЛИХОРАДКА»

К западу от Ирендыка в середине XVIII в. были построены два медеплавильных завода: Преображенский (Зилаирский) в 1750 г. на р.Урман-Зилаир и Кананикольский в 1751 г. на р.Кане. В деле обеспечения рудой их и других медеплавильных и железоделательных заводов Оренбургского края видное место занимал «медных и железных руд промышленник» Иван Степанович Гордиовский. Только в 1754-1755 гг. он обнаружил в Оренбургской губернии 313 месторождений [1].

В 1754 г. Гордиовский «уступил» графу Сиверсу 117 рудников и договорился с ним построить медеплавильный завод. Обговорили условия: деньги – Сиверса, руководство – Гордиовского. Но граф, «кавалер разных орденов» оказался жуликоватым партнером, и рудоискатель вынужден был пожаловаться на сиятельного графа царице Екатерине Алексеевне [2].

Один из авторов в прошлом столетии утверждал, что Гордиовский построил Кананикольский завод и продал его вместе с открытыми им рудниками купцу Ивану Мосолову [3].

Из 83 месторождений полезных ископаемых и их признаков в Таналыково-Баймакском районе большинство были открыты Гордиовским. Три рудника здесь даже носили его имя. Один рудник находился на правой стороне р.Таналык в десяти верстах от д.Булатово (открыт в 1749 г.), а два других располагались на левой стороне рек Таналыка и Уртазымки (открыты в 1750 г.) [4].

В 1754 г. «придворный каменотес» Брагин на западном склоне Ирендыка начал заготовку белого кварца. (Такая разработка сохранилась до настоящего времени на правом берегу Сакмары, около селения Аминево Баймакского района).

Академик И.И.Лепехин в 1770 г. осматривал разработки каменотеса и так охарактеризовал их: «Брагинская разработка на самом Уральском хребте находящаяся, которую мраморного прозывали. Но мы с великим изумлением видели, что вместо мрамора наворочены были ужасные кабаны (глыбы, вырубленные в длину – Ф.П.) белого кварца, над которыми вся Бурзянская башкирская волость (Таналыково-Баймакский горный район полностью входил в эту волость – Ф.П.) трудилась или лучше сказать мучилась» [5].

В 1836 г. был обнародован закон, разрешивший дворянам и купцам первой и второй гильдии снимать в долгосрочную аренду золотоносные недра, что принадлежали башкирам-вотчинникам. Пожелал воспользоваться этим (благо, не все же время радеть о защите государства) и генерал-лейтенант Жемчужников с компанией, конечно. И уже в следующем году он открыл золотой промысел в долине реки Султанки, названный по ее имени.

Устремились на Ирендык и многочисленные купцы, золотопромышленники из Красноярска, Верхнеуральска, Орска и искатели легкой наживы вроде бельгийского подданного – графа Ротермунда.

Рождался на Ирендыке и рабочий класс. Он состоял из «промысловых рабочих», трудившихся по контракту, и «вольных старателей», которые «мыли» золото своими средствами и сдавали его золотопромышленникам. Расценки на золото, как обычно, устанавливали сами золотопромышленники. Старатели работали семьями и пользовались примитивными приспособлениями.

К 1861 г. в Таналыково-Баймакском районе работали три золотых промысла: Султанский, Худолазский, Анненский.

Рабочий класс... На Султанском и Худолазском промыслах – 819 рабочих: 371 башкир-сезонник, 39 татар из Казанской и Вятской губерний и 49 русских государственных крестьян из тех же губерний [6]. В 1870-х гг. «золотая лихорадка» охватила весь Таналыково-Баймакский район: тогда долгосрочная аренда золотоносных недр у башкир-вотчинников была разрешена уже предпринимателям всех сословий. Уртазымский, Таналыкский, Казанский, Еленинский – один за другим открывались золотые прииски. Селения Кусеево, Танылыково-Баймак, Гадельшино, Халилово становились чисто старательскими.

Мы знаем о «золотой лихорадке» из рассказов Джека Лондона. Ничем не отличалась она от Аляскинской и здесь, на Ирендыке. Грызли друг другу глотки золотопромышленники: слабые разорялись, сильные богатели как за счет разорившихся, так и за счет жесточайшей эксплуатации промысловых рабочих и старателей. «Милостивый» царский закон оборачивался своей звериной сущностью. Страдали, прежде всего, рабочие.

СТАРАТЕЛЬСКИЕ БЫЛИ

На Ирендыке из поколения в поколение передаются рассказы о золотопромышленниках-притеснителях. И хотя большей частью говорится о миллионере Шакире Рамееве, о котором писал и Мажит Гафури, но все сказанное с успехом можно отнести и к эксплуататорам Горяеву, Шипову, Галанину, Бакееву и другим.

Как-то сибайские краеведы посетили старейшего старателя и шахтера Кагармана Махмутовича Миндигулова, проживающего в селении Гадельшино – бывшем центре Гадельшинского золотого прииска.

– Расскажу о действительном случае, – начал он, – который произошел с моим старым односельчанином Ахметом. Жил он в развалившейся землянке, семья большая, на всех – одна старая коза. Понятно, был Ахмет-карт старателем. Искал долго настоящее золото, но удача не приходила. И вот однажды в ущелье Ирендыка наткнулся на богатую золотоносную кварцевую жилу. Несколько дней ломал крепкий белый кварц. Прикрыв драгоценную добычу травой. Ахмет направился к доверенному Шакиру Рамеева Радостно на душе: «Теперь поправлю землянку, одену ребятишек, а, глядишь, и на корову денег хватит». Привел к кварцевой жиле доверенного. Тот опытным был сразу понял, что старик нашел большое золото.

Рамеев приказал привести Ахмета. Приветливо поздоровался с ним, даже здоровьем жены поинтересовался, в дом пригласил, усадил напротив себя, подав чашку кумыса, отдал распоряжение приказчику. Ну, приказчик вернулся вскоре. Принес несколько пачек чая и небольшой отрез цветастого ситца.

– Это тебе и твоей старухе, Ахмет-карт, – расплылся в улыбке Рамеев.

Побледнел старик. Как хотелось ему плюнуть в лицо хозяину, швырнуть под ноги подарки: хорошо знал Ахмет-карт, что найденная жила даст Рамееву тысячи золотых рублей. Но ничего не мог сделать бедный старатель против могущественного золотопромышленника. Завернул в шинок и с горя пропил рамеевский «подарок».

Всю жизнь работал, надрываясь, Ахмет, но богатства не приобрел, бедняком и умер.

Еще о более печальном случае поведал другой бывший старатель, пенсионер из Баймака Абдулла Курбангалеевич Сагитов.

В Гаделыпинской золотоносной долине Рамеев приказал пробивать шахту. Направили туда семь молодых забойщиков из крымских татар.

В одном из забоев показалось золото. Оно было рассыпано в породе точно так, словно в нем двигались желтые тараканы. Все семеро собрались рядом. И тут случилось несчастье: плохо закрепленный забой обрушился. Забойщики были заживо погребены.

Рамеев, узнав о случившемся, вместо того, чтобы дать распоряжение откопать людей, приказал немедленно завалить шахту и больше не вести в ней работы.

И этот случай никакой огласки не получил, никто Рамеева к ответственности не привлек. Да и кому было привлекать миллионера, когда царские чиновники пили и ели за его гостеприимным столом, получали щедрые вознаграждения от него.

Третья быль. Слово другому рамеевскому рабочему Гумеру Махмутовичу Зайнигабдинову:

– Золотоносные месторождения Рамеев арендовал на собраниях башкир-вотчинников в селении Темясово – в центре второй Бурзянской волости. Баи и муллы, подкупленные им, старались склонить последних принять условия, которые диктовал золотопромышленник. Когда же беднота и рядовые башкиры возражали против кабальных предложений, Рамеев приказывал избивать несогласных. На такой случай он держал десятка полтора преданных ему вооруженных молодчиков. Случалось, что некоторые неподкупные вотчинники за противление желаниям Рамеева платились и жизнью.

А вот свидетельство, так сказать, человека со стороны. Музыковед и этнограф Г.С.Рыбаков посетил Таналыково-Баймакский район в 1894 г. Он побывал на Таналыкском и Султанском золотых приисках, а также на Мрясовской химической фабрике, которая год назад была построена бельгийским подданным графом Ротермундом для химической обработки золотосодержащих руд. Отметив измученность рабочих Таналыкского прииска, Рыбаков так отзывается о работавших на фабрике: «Еще плачевнее положение башкир-рабочих в местах химического, добывания золота, как это мы видели на фабрике химической обработки золота графа Ротермунда в пяти верстах от прииска Горяевых: сложное устройство со множеством печей в несколько этажей, горячий воздух, скопление массы вредных газов от химических процессов губительно действуют на здоровье рабочих-башкир, вообще не отличающихся крепким организмом – и лица их бледны, и ходят они сами как тени, даже одежда не выдерживает разрушающего действия газов и разваливается как ветошь; мы сами в короткое пребывание испытали удушливость атмосферы фабрики, среди которой господствовал запах хлора, весьма ядовитого газа» [7].

Конец девятнадцатого столетия. Любители легкой наживы бегут из Таналыково-Баймакского района. Нет, их не гонят. Просто месторождения золотоносных россыпей в основном выработаны. Большие капитальные затраты, требуемые для разработки коренных месторождений, промышленники делать не хотят. Предпочитают другое. Миллионер Рамеев вкладывает свой капитал в новый золотоносный район (Верхнеуральский уезд). Граф Ротермунд, будучи вообще искателем легкой наживы, скрылся, не заплатив даже казне полагающегося налога. Сибирские купцы Медников и Терентьев уехали, не выдав рабочим и служащим заработную плату в сумме 7594 рубля. О дальнейшем развитии промышленного района, тем более о дальнейшей судьбе тысяч рабочих и их семей, эксплуататоры не думали.

ИРЕНДЫК ОТДАН ЛОНДОНУ

Красноуфимскому купцу Кабанову явно хотелось разбогатеть на ирендыкском золоте. Он арендовал в 1911 г. у башкир-вотчинников золотоносные участки на западном склоне Ирендыка, в т.ч. Таналыкский прииск Андреевой, который из-за несостоятельности последней был передан конкурсному управлению. Одна беда: средств Кабанову не хватало, чтобы поднять эти огромные недра. А разбогатеть хотелось. И не выпускать же из рук то, что задарма досталось. А что, если, думал купец, заинтересовать Таналыково-Баймакскими месторождениями английских капиталистов? На Урале они владеют Кыштымскими предприятиями, где не только золото добывают, но и медь выплавляют. Да, пусть, что хотят тут делают, лишь бы ему, купцу, с их стола тоже кусок отделили.

И Кабанов поставил в известность через директора Кыштымских предприятий Иванова представителя английских капиталистов в России великобританского подданного Л.А.Уркварта, что в Таналыково-Баймакском горнорудном районе имеются месторождения, аналогичные Кыштымским, что под железной шляпой залегают там богатые сульфидные руды. Кроме того, есть много золотых месторождений, которые в настоящее время не разрабатываются.

Уркварт давно интересовался Таналыково-Баймакском районом как объектом промышленной деятельности (разумеется, с английским размахом и хваткой), где, вложив капитал, можно получать большую прибыль. Чтобы все выглядело солидно, он добивается в Петербурге, куда срочно вызвали и Кабанова, учреждения для эксплуатации данных месторождений – Южно-Уральского горнопромышленного акционерного общества. Нет, Уркварт не взял всю полноту власти в обществе на себя. Он как бы в стороне: учредители общества – барон В.В.Меллер-Закомельский и член царской фамилии В.В.Романов [8]. И председателем общества назначили Меллер-Закомельского. Уркварт только в числе других директоров будет. Директором же распорядителем, конечно, Кабанов. Остальное... Остальное – для него, Уркварта, для Англии. Основной капитал ЮУГАО разделен на 24000 акций, но более 80 % их уже взяли английские капиталисты. Пусть ЮУГАО находится в России, но в Англии, в Лондоне, уже создана «Таналыкская корпорация» – она-то через него, Уркварта, и Рейнольдса и будет вести выгодное дело [9].

Кабанов лично тоже не в проигрыше. По приезде из Петербурга он перезаключает договор с башкирами-вотчинниками Бурзяно-Таналыкской и трех Бурзянских волостей. «Срок добычи, – говорится в нем, – золота, серебра и платины, находящихся в медной руде и колчеданах, добывающихся попутно с медью, определяется семидесятилетний» [10]. Запомним: это было датировано 23 мая 1912 г.

Через месяц Кабанов передает ЮУГАО все права и обязанности по новому договору и получает приличное вознаграждение.

ЮУГАО расширяет свои владения. Сначала покупает арендные права на разработку тех золотоносных площадей, которые оставили Медников и Терентьев. Затем у хозяина Преображенского медеплавильного завода Охотникова приобретает Уваряжский рудник [11]. Начались горно-подготовительные работы. Местным специалистам доверия не выказали – заключили договор с итальянскими специалистами, которые обязались вести эти работы со своими квалифицированными рабочими.

В погоне за золотом и медью общество (читай: английские капиталисты) широко развернуло разведочные работы. И ими руководил известный английский геолог Кинсбури. В результате были открыты (вернее – были указаны местными жителями) рудные месторождения в Таналыкской долине, в Сибайском, Ирендыкском, Юлукском районах и в Сакмарском округе. Байкара, Бакр-Узяк, Юлалы, Бакр-тау, Сибайская разведка – это далеко не полный перечень открытых месторождений.

Кинсбури сразу определил: «Сибаевская, Южно-Юлукская и Байкаринская разведки являются, на мой взгляд, самыми подходящими местностями» [12]. А Старо-Сибайское месторождение, согласно преданию, обнаружил охотник селения Старо-Сибаева. Кабанов, подкупив баев, добился, чтобы разведка на этом месте началась в 1913 г., до заключения договора на аренду. В 1920 г. русский геолог А.Н.Заварицкий писал: «Разведочные канавы к осени 1916 г., когда эти разведки были мной осмотрены, обнаружили присутствие железной шляпы, имеющей более 400 м. по простиранию и до 150 м. в ширину….» [13]. За год до революции попал в аренду ЮУГАО Сибайский участок площадью в 500 га, сроком на три года для разведки и на 36 лет для разработки месторождения [14].

АНГЛИЧАНЕ ТОРОПЯТСЯ

«Таналыкская корпорация» в Лондоне требовала от администрации ЮУГАО срочно произвести опыты по обогащению сибайских руд. И 27 января 1917 г. управляющий Таналыково-Баймакскими заводами и рудниками сообщил в Лондон: «Вследствие Вашего письма от 12 декабря я сделал некоторые опыты по ручной концентрации сибаевской руды (далее приводятся данные анализов концентратов с указанием, из каких   скважин взяты пробы – Ф.П.). Таналыкский медеплавильный завод находится в 23 верстах от Сибаевской разведки. Дорога проходит через Ирендыкские горы и поэтому хуже, чем дороги, ведущие к другим рудникам. Стоимость перевозки в данное время равняется 10-12 коп. за пуд против 5 коп., как было ранее. Месторождение находится на ровной местности, которая, однако, на расстоянии 3-5 верст постепенно переходит в гористую и поэтому легко будет найти подходящее место для постройки завода для концентрации руд и также воды в нужном количестве. Ф.Гергенредер» [15]. Выгодно. Надо, надо спешить! И до того как по России прокатилось эхо от революционного залпа Авроры, капиталисты успели здесь произвести на всей площади поверхностную шурфовку, проделали четыре глубоких шурфа, двадцать девять мелких вертикальных и четыре относительно глубоких наклонных скважин алмазного бурения, начали углубление капитальной шахты.

А до этого в Лондоне имели уже отчетные депеши из Таналыково-Баймака: закончены большие разведочные работы, а также горноподготовительные работы на Уваряжском и Таналыкском рудниках; на последних установлено лучшее по тому времени оборудование; построен Баймакский металлургический завод производительностью 2000 т. черновой меди в год; начал работать Семеновский цианоиловый завод; сдана в эксплуатацию Тубинская бегунная фабрика с 2-мя трехбегунными чашами. Английские капиталисты считали Тубинское месторождение «золотым мешком». И «мешок» этот хищнически терзали. Золото, золото – разве насытишься им, если ради него все и затеяно. А Баймакский завод – главное предприятие ЮУГАО. Он в центре всего горнорудного района и уже соединен с Уваряжским рудником узкоколейной железной дорогой, по которой вагонетки возили сначала на лошадях, затем – паровозом. Строя этот завод, английские капиталисты рассчитывали путем переплавки богатых золотом полиметаллических руд получать и золото, и серебро в черновой меди. В первые годы стоимость благородных металлов в меди превышала стоимость последней. «Таким образом, – писал инженер Агеенков, – завод является в такой же мере медеплавильным, как и золотодобывающим и название – золотомедный – принадлежит ему по праву» [16]. И место выбрали самое подходящее для него: на гористом берегу реки Таналык, в двух километрах от селения Таналыково, рядом с Таналыкским рудником.

ДЕШЕВАЯ РАБОЧАЯ СИЛА

Еще при строительстве завода акционеры стали привлекать к работе квалифицированных русских рабочих и местное население. Жители ближайших селений добывали и подвозили на своих лошадях камень, глину, кварц, известняк, заготовляли деловую древесину, дрова, выполняли земляные работы, кладку фундаментов и стен заводских корпусов. Рабочие южноуральских заводов трудились на строительстве котельщиками, кузнецами и каменщиками. Из Кыштымских предприятий были переведены, а с окружающих золотых приисков и заводов Екатеринбургской и Пермской губерний сами пришли в поисках лучшей доли металлурги, металлисты, энергетики. При строительстве железного корпуса мартена котельными работами руководил юрюзанский рабочий, впоследствии большевик Дмитрий Максимович Милясов, который был расстрелян в Юрюзане в июне 1919 г. белыми [17]. На всех Таналыково-Баймакских предприятиях скопилось тогда до 2000 рабочих. Тут использовалась еще сила и более двухсот военнопленных-мадьяр, немцев, поляков. Квалифицированных рабочих татар и башкир почти не было. Зато на рудниках и подсобных работах, например, в первой половине 1917 г. башкиры составляли около 35% [18].

Около трехсот женщин, подростков и малолетних ставили здесь на самую низкооплачиваемую работу [19]. Пуск Баймакского завода официально был отмечен в мае 1914 г., но плавка руды в опытных печах дала черновую медь уже в 1913 г. На пуске завода присутствовали члены правления ЮУГАО, рудничная администрация, начальники цехов. Поп отслужил молебен. И вот – снисходительный жест – для рабочих поставили длинные столы. Капиталисты в этот день не жалели водки. Что ее стоимость! Ведь все давно окупилось эксплуатацией строителей.

Факты налицо. На вредном газовом производстве, на подземных работах рабочий день продолжался 8 часов, на всех остальных – 9-10,5. Работа на заводе была не просто трудной – она была опасной. Представьте такую картину. Двое везут котлы-вагонетки с раскаленной массой шлака: один спереди тянет его железным крюком, другой сзади поддерживает. Горячие брызги выплескиваются на ноги переднего каталя, и он становится калекой. Был случай, когда раскаленным газом, вырвавшимся через верхний загрузочный люк мартена, сожгло лицо загрузчика – несчастный тотчас умер. Иногда люди падали в люки дровяных генераторов. А ручной труд забойщиков при слабом освещении в шахтах? Да еще в воде при недостатке резиновых сапог и брезентовых костюмов? Администрации ЮУГАО было не до того, чтобы замечать эти «мелочи», чтобы принимать действенные меры по охране труда и технике безопасности. Может, платили хорошо рабочим? Нет, тем же рамеевским «цветастым ситцем» потчевали, капиталисты. Даже сам Кабанов вынужден был признать, что зарплата «у нас значительно ниже, чем на других заводах» [20]. Этой зарплаты не хватало на содержание семьи. Масса рабочих ютилась в бараках – по нескольку семей в одной комнате, или в убогих землянках. На все предприятия ЮУГАО с шеститысячным населением был один фельдшер. О библиотеке, читальне, клубе не было и помина. Зато какую «заботу» проявили капиталисты о школе, единственной в промышленной округе. Они пошли навстречу местным купцам и кулакам, чтобы открыть в ее здании церковь, отпустив на содержание последней денежные средства, которые образовались от штрафов с рабочих. Церковь – это спокойнее, зачем рабочему образование, зачем нужны хлопоты с его детьми? Хлопот у капиталистов и их подручных и своих хватает – поменьше израсходовать на рабочего, потуже набить свой карман.

Кабанов завел «друзей» среди баев и мулл, щедро одаривает их, зато сделки, договоры с башкирами-вотчинниками легче проходят, и всякие подарки сторицею отпускают для него.

С Кабанова берет пример старшина первой Бурзянской волости Саитгафаров. Он – генеральный подрядчик и вывозке дров для Баймакского завода и рудников. А возчиков – целая армия. Помимо башкир, года царское правительство выдало ЮУГАО принудительный наряд на дрововозов-казахов из 15000 подвод [21]. Эта беднота в буран, на пронизывающем ветре, одетая и обутая плохо, с трудом добиралась до завода и часами на холоде ждала разгрузки в длинной очереди. Саитгафарову нет до этого дела. У него свои думы: не утруждая себя, раздает подряды по деревням отдельным субподрядчикам, удерживает без зазрения совести в свою пользу один рубль с каждой кубической сажени, и за год – тысячи рублей дохода [22]. Не думает о возчиках, да и обо всех рабочих и администрация ЮУГАО. Она весьма выгодно использует первую мировую войну, наживается. На тех же возчиках наживается. Некоторым из них дали отсрочку от военной службы. Как этим не воспользоваться: выше нормы установили выработки в ЮУГАО и почти не изменили расценки, хотя стоимость жизни дорожала, и дорожала [23]. Только за один 1916 г. прибыль акционеров выросла на 41 % – за счет усиления эксплуатации рабочих во время войны, за счет высоких цен на военную продукцию, за счет экономии на основном капитале [24], за счет хищнической разработки рудных месторождений и в основном, если суммировать, – за счет экономии на заработной плате рабочих.

АКЦИОНЕРЫ ЗАСОМНЕВАЛИСЬ

За время хозяйствования (1914-1917 гг.), по подсчетам инженера Золотько, капиталисты только от Баймакского завода выкачали 2972522 рубля прибыли [25]. Спешили акционеры. Можно подвести и другой итог их хозяйствования в Таналыково-Баймакском горнорудном районе. Итог печальный. Вот признания геолога Кинсбури в составленном им обзоре (декабрь 1916 г.): «При нормальной добыче и Юлалинский, и Мамбетовский рудники будут почти выработаны в течение будущего года. Троицкий рудник уже выработан. В Таналыкском руднике остается небольшой запас руды. На Тубинском руднике нет причин ожидать многого, так как имеются определенные данные, что рудная масса выклинивается на сравнительно небольшой глубине. Окисленная руда в Семеновском руднике окончательно подготовлена к выемке, и бурением устранена возможность нахождения медной руды в глубине. В будущем году, быть может, удастся развить на Сибаевской разведке довольно значительный запас сульфидов. Однако, сомнительно, будет ли материал этот иметь коммерческую ценность и, кроме того, многое зависит от того, будет ли он подходящим для концентрации» [26].

Геологу Кинсбури в мрачном виде представлялось будущее Таналыково-Баймакской промышленности: «Согласно существующих в данное время запасов окисленной и сульфидной руды металлургическое дело Таналыкского округа может просуществовать максимум четыре года, если размеры производства останутся такими же, какие ныне существуют» [27].

Советская действительность эти прогнозы блестяще опровергла.

После первых лет счастливой эксплуатации Таналыково-Баймакских месторождений почва под ногами капиталистов начала колебаться: надвигались тревожные дни.

По иному уже вели себя те, кого они привыкли видеть простой дешевой рабочей силой. Особенно давала знать о себе небольшая группа металлистов механического цеха Баймакского завода, которая все смелее и смелее выступала против произвола капиталистической администрации. Пора назвать и имена тех, кто входил в нее: слесари Леонид Алесандрович Азанов, Афанасий Иванович Филатов, Василий Герасимович Минаев, Василий Алексеевич Карташов, токарь Александр Степанович Худяков. К ним присоединились шахтер Закирьян Галеевич Ахмеров, два шофера легковых машин – братья Степан Иванович и Павел Иванович Сычевы, рабочие железной дороги Андрей Ефимович Шевкоплясов, Федор Иванович Фоменко и ряд других передовых рабочих завода и рудников. Им, первым и предстояло в Таналыково-Баймакском горнорудном районе схватиться с капиталистами, похоронить мечту последних как о договоре на семидесятилетнюю эксплуатацию местных богатств и людей, так и о незыблемости власти имущих вообще.

«ПОБЕДА БУДЕТ ЗА НАМИ!»

Весть о свержении царя не сразу была услышана в зауральском Баймаке, только в первых числах марта 1917 года [28] рабочие узнали об этом важнейшем событии. 19 марта рабочие золотомедного завода выстроились в колонны у старого механического цеха. Митинг. Красные флаги бьются на ветру, в полный голос звучит «Марсельеза». Ее перебивают нервными голосами сторонники Временного правительства – организаторы местного гражданского комитета: управитель завода Пальковский, заведующий Уваряжским рудником Титов и другие реакционно настроенные работники ЮУГАО стараются выглядеть патриотами.

– Ваш долг, рабочие, – помочь Отечеству, пойти добровольцами на фронт! Война – до победного конца!

Нашлись некоторые, поддались уговорам, посулам богатых. Но основная масса собравшихся поддержала екатеринбургских большевиков и передовых рабочих, которые на митинге основательно потрепали лозунги «патриотов». В противовес гражданскому комитету при помощи тех же екатеринбургских большевиков сразу же был выбран Баймакский Совет рабочих депутатов под председательством служащего П.К.Сенечкина. Его заместителем стал Л.А.Азанов. Руководящую роль в Совете заняли передовые рабочие, принципиально ведущие борьбу с теми членами, которые, следуя политике меньшевиков и эсеров, шли на сговор с хозяевами предприятия.

Бежит из Баймака управляющий заводами и рудниками Гергенредер: вскрыта его тайная связь с некоторыми пленными немцами. Его место занимает горный инженер П.А.Сабунин.

17 апреля дробильщики руды плавильного цеха завода прекращают работу, требуя немедленного введения восьмичасового рабочего дня.

Возчики руды, кокса и дров в это же время предъявляют ультиматум о повышении платы за провоз. В некоторых лесных участках из-за низких расценок уже прекратилась заготовка дров.

Шахтеры Юлалинского рудника требуют убрать от них заведующего Арзамасцева за грубое обращение с ними.

 Сабунин принужден был пойти на уступки рабочим: временно ввел 8-часовой рабочий день, сделал небольшую прибавку к заработной плате рабочим, увеличил плату возчикам дров, но все это должно было получить одобрение директора-распорядителя и утверждение Петроградского правления ЮУГАО.

Кабанов приезжает в Баймак 19 апреля. 21 апреля Совет рабочих депутатов приглашает его на расширенное заседание. Его сопровождает администрация.

Помещение механического цеха забито рабочими до отказа. С докладом выступает Азанов. Когда он под аплодисменты рабочих заявил: «Мы заставим в конце концов администрацию выполнить все наши требования, иначе реквизируем все баймакские предприятия», раздался голос сидевшего на пианино Федина, одного из подпевал гражданского комитета: «Руки коротки!» Послышались возмущенные голоса: «Хозяйский холуй!», «Тащи его с пианино!».

Когда Азанов закончил доклад словами: «Победа будет за нами! Мы возьмем управление заводами и фабриками в свои руки!», Федин снова с угрозой выкрикнул: «Подождите, казаки вытряхнут из вас эту дурь!»

Все повскакивали с мест, требуя удалить Федина. К нему прыгнул молодой рабочий Гусев: «Ну-ка, слезай!». Председатель не успел еще, как следует навести порядок как избитого подхалима выдворили с заседания.

После инцидента слово предоставили Кабанову. Невысокого роста, грузный, с рябоватым хитрым лицом, на котором показное добродушие, он сразу же попытался, уклониться от прямых требований рабочих, жаловался: – Поймите, акционеры не получают прибыли из-за низких цен на медь. Не верите – пошлите представителей в Петроград, поставьте вопрос перед Временным правительством о повышении цен на медь. Я, со своей стороны, обещаю ходатайствовать перед правлением ЮУГАО об удовлетворении части ваших требований.

Ему не верили. Он даже растерялся: двое молодых рабочих – Илья Азанов (младший брат Леонида Александровича) и Илья Минаев – на листе бумаги нарисовали гроб и крест, подписали: «Для директора Кабанова», подсунули «гостю». Сославшись на головную боль, последний ушел с заседания.

На другой день Совет снова собрался. Кабанову пришлось принять ряд требований: он согласился с введением восьмичасового рабочего дня, некоторым повышением заработной платы основным рабочим, а также возчикам и. лесорубам. Но отказал в шестичасовом рабочем дне занятым на вредных и подземных работах, в постройке и оборудовании больницы и родильного дома при ней («будут приняты меры, но только после окончания войны»). Не пошел на полные уступки и в других пунктах требований. А частичные не удовлетворили рабочих. Они дали прямо понять Кабанову, что борьба будет продолжаться. С тем и проводили его в Петроград. В докладной записке правлению ЮУГАО он внес предложение: не повышать добычу металла на Баймакском золотомедном заводе, так как это даст, мол, возможность рабочим предъявить новые требования. Написал далее так: «В случае дальнейших требований повышения платы рабочим, по моему мнению, следует остановить работу вовсе, оставив лишь, в случае надобности, действие цианистого завода, в крайности, Тубинской фабрики, но лучше остановить все производство, что даст возможность рассчитать весь беспокойный элемент рабочих и спустя 1-2 месяца, на основании нового, приемлемого соглашения с рабочими открыть работы» [29].

Однако по-иному думали в Баймакском Совете рабочих депутатов. Здесь вместо нерешительного П.К.Сенечкина председателем избирают слесаря механического цеха Леонида Александровича Азанова. Голос рабочих, их действия под руководством большевиков крепчают, вносят свои коррективы в планы капиталистов, что находятся под покровительством Временного правительства. А скоро эти планы, все потуги эксплуататоров будут полностью перечеркнуты. В далеком Зауралье, как во всей России, готовится победоносная революция.

СХВАТКА ПРОДОЛЖАЕТСЯ

7 июля Совет вынес решение об установлении рабочего контроля на баймакских предприятиях. Петроградское правление ЮУГАО выразило протест, ссылаясь на то, что «местный Совет рабочих депутатов, образованный явочно без утверждения законодательным порядком, не может почитаться учреждением государственного значения, и посему правление не может считать его требования для себя обязательными не может допустить к контролю предприятия частную профессиональную организацию, законами страны не установленную» [30].

Правление ЮУГАО преднамеренно отождествляло Совет рабочих депутатов с профессиональной организацией. Оно знало, что таналыково-баймакские рабочие объединены в профессиональный Союз металлистов. Председателем его был избран Афанасий Иванович Филатов, которого рабочие механического цеха прозвали «правдистом»: он читал и разъяснял им статьи из газеты «Правда».

Контрольный комитет, однако, пользовался уже у рабочих большим авторитетом, не обращая внимания на протест капиталистов, делал свое дело. Приближалась решительная схватка.

Сентябрь семнадцатого. Стоимость продуктов поднимается более чем вдвое [31]. Правление ЮУГАО умышленно свертывает добычу золота и меди. Рабочие требуют увеличить добычу и обработку руд, богатых золотом; усилить доставку им продуктов; установить надбавку к зарплате; тем, кто не имеет заводских квартир, выдавать по десять рублей ежемесячно; открыть школы на заводах и рудниках, пригласить учителей, приобрести учебные пособия; освобождать от работ для выполнения своих обязанностей членов исполкома Совета и командируемых им лиц с сохранением содержания.

И эти, и другие требования администрация выполнять отказывается, угрожая полным закрытием предприятия. Совет выносит новое решение – реквизировать предприятия ЮУГАО.

Это подействовало: ряд требований правление вынуждено было принять, в том числе повышение заработной платы еще на 40%. Даже прибывшей в Баймак из Оренбурга комиссии губернского комиссара Временного правительства для «урегулирования» конфликта пришлось признать правильность и обоснованность требований рабочих. Таким образом, рабочие добились с апреля по сентябрь повышения зарплаты на 80%.

Шатается почва под ногами капиталистов. Рабочие под руководством Совета, большевиков продолжают борьбу. Сабунин шлет телеграмму за телеграммой в Петроград.

Доносит, что рабочие стремятся взять управление предприятием в свои и что Совет отобрал у него подписку о невыезде. И из Петрограда – из логова ЮУГАО спешит, как ответ, телеграмма: «Срочно. Кизил-казачья станица Оренбургской губернии Голикову для отсылки нарочным Баймак Сабунину.

Наказным атаманом Оренбургского войска дано распоряжение охране нашего предприятия казаками. Постоянную охрану просил командировать 50 конных казаков за наш счет. Отведите помещение Таналыкском прииске особую квартиру для офицера или сотника. Раз мер вознаграждения определите на месте. Всяком недоразумении обращайтесь атаману отдела, ссылаясь мои личные переговоры наказным атаманом Дутовым. Кабанов» [32].

ВЕЛИ РАБОЧИХ БОЛЬШЕВИКИ

Да, борьбой рабочих в Таналыково-Баймаке руководили большевики. А когда возникла большевистская ячейка в Баймаке? Два баймакских большевика дают такие ответы на этот вопрос.

А.Е.Шевкоплясов: «1 мая 1917 г. (по старому стилю) с помощью екатеринбургских большевиков здесь была организована партийная ячейка, в которую вошли трое рабочих» [33].

П.И.Сычев: «Окончательное оформление Баймакской большевистской ячейки произошло при помощи Екатеринбургской партийной организации не позднее сентября месяца. Поэтому, видимо, у первых баймакских большевиков партийный стаж считается с сентября 1917 г.» [34].

Противоречия тут нет: ячейка создана в мае, но до сентября 1917 г. она не была официально оформлена. И на 1 сентября в ней состояло уже 18 большевиков [35]. Их преследовали комиссары Временного правительства, но к ним примыкало все больше рабочих. В конце сентября ячейка насчитывала 30 человек [36].

Прежде чем перейти к решающим событиям на склонах Ирендыка, приведу еще несколько справок о Баймакской большевистской ячейке.

На Оренбургской губернской конференции РСДРП (б), состоявшейся 26-27 сентября 1917 г., от таналыково-баймакских большевиков находился Н.Ф.Верзилов, который вместе с С.М.Цвиллингом был выдвинут от РСДРП (б) кандидатом в Учредительное собрание по большевистскому списку № 8 [37].

Ячейка и Совет рабочих депутатов в Баймаке поддерживали связь с Екатеринбургом, откуда к ним неоднократно приезжали представители. 12 октября 1917 г. из Екатеринбурга прибыли два большевика. Баймакская ячейка созвала митинг для встречи, с ними, на который явилось около тысячи рабочих завода и рудников. Приезжие выступили с докладом, говорили о передаче власти рабочим и беднейшему крестьянству, о национализации главных отраслей промышленности и банков. Затем на митинге «была принята большевистская резолюция. От имени рабочих послали телеграмму ЦИК (копию – Временному правительству), в которой требовалось снять арест с В.И.Ленина, чтобы он мог присутствовать на II съезда Советов. А 25 октября уже непосредственно в адрес этого съезда направили телеграмму: «Баймакский Совет рабочих депутатов Орского уезда, объединяющий 2000 рабочих шлет привет Всероссийскому съезду Советов и выражав твердую уверенность, что Всероссийский съезд, опираясь на революционную волю народа, возьмет власть в cвои руки и тем выйдет на путь дальнейшего развития революции. Председатель Азанов» [38].

Совет под руководством большевика Азанова фактически уже владел властью в Таналыково-Баймаке. Местная администрация настолько растерялась, что не в состоянии была использовать вооруженный казачий отряд. А «народную милицию», созданную комиссарами Временного правительства, рабочие разоружили без боя [39].

Оставалось изгнать из Совета подпевал меньшевиков эсеров. И это было сделано: старый состав распустили, а новый рабочие и жители Таналыково-Баймака выбрал большевиков и сочувствующих им. Л.А.Азанов возглавил вновь избранный Совет и был утвержден председателем ревкома. Заместителем его стал А.С.Худяков.

И СНОВА В БОЙ. СОВЕТЫ НА СЕЛЕ

Рабочим, семьям фронтовиков и бедноте окружающих башкирских селений по душе пришлись и Баймакский большевистский Совет, распространенные им первые ленинские декреты о мире и земле. Старшая администрация заводов и рудников, баи и кулаки, были против. Начали они с саботажа, продолжая свертывать производство (в конце 1917 г. были остановлены Баймакский золотомедный и Семеновский цианоиловыи заводы). Не выплачивали заработную плату рабочим, прекратили для них подвоз хлеба. Наиболее реакционно настроенные специалисты бежали.

Как поступил в такой обстановке Совет? В первую очередь ему пришлось заняться финансовыми и продовольственными вопросами: была наложена контрибуция на купцов и других зажиточных лиц, реализована не вывезенная администрацией часть золота и черновой меди. Пустили, хотя и на короткий срок, Семеновский цианоиловый завод.

И люди получили хлеб. Это еще более укрепило Советскую власть в Баймаке.

Но тучи вокруг были еще темные, грозовые. В губернском Оренбурге, как только получили весть о вооруженном восстании в Петрограде, ввели военное положение, чтобы не допустить большевиков к власти.

По инициативе меньшевиков и эсеров при городской думе собралось совещание «общественных деятелей», которое и создало контрреволюционный «комитет спасения родины и революции». Он, опираясь на вооруженную силу атамана Дутова, 6 и 7 ноября закрыл большевистскую газету «Пролетарий», арестовал председателя Совета рабочих и солдатских депутатов и еще ряд большевиков. Оставшиеся на свободе большевики во главе с С.М.Цвиллингом ушли в подполье. Об этих событиях информировал Совет А.С.Худяков, только что вернувшийся в Баймак из Оренбурга. Тут же принимается решение заканчивающееся словами: «Возмущенные дошедшими до нас сведениями о гнусной травле членов РСДРП (большевиков) Таналыково-Баймакский Совет рабочих депутатов обращается с горячим призывом ко всем гражданам – рабочим, крестьянам и солдатам, в коим не погасла искра надежды на победу за идеалы лучшего светлого будущего, противопоставить поднимающей голову контрреволюции единую волю организованной революционной демократии и требует передачи всей власти Советам [40].

В ночь с 14 на 15 ноября 1917 г. «Комитет спасения родины и революции» по указанию атамана Дутова арестовал в Оренбурге членов большевистского военно-революционного комитета во главе с Цвиллингом, членов Совета рабочих и солдатских депутатов и ряд видных большевиков – всего более 100 человек.

В Оренбурге утвердилась военная диктатура атамана Дутова, которая продержалась до января 1918г., когда красногвардейские отряды освободили город от контрреволюции.

Тревога баймакских товарищей оказалась не напрасной. Надо действовать с целью закрепления власти рабочих над Таналыково-Баймакскими предприятиями. Азанов едет в Екатеринбург и там добивается решения о национализации Таналыково-Баймакских предприятий. Вот оно, это решение: «Принимая во внимание, 1) что заводы и рудники Южно-Уральского горнопромышленного акционерного общества (Таналыково-Баймакский район) в Орском уезде, Оренбургской губ., в течение нескольких месяцев уже не управляются фактически обществом и не поддерживаются им, 2) что это единственное еще не национализированное медное дело Урала; считая необходимым поддержать и упорядочить предприятие и вести в нем работу не на началах конкуренции, а на основе общего плана работы медных рудников и заводов Уральской области, Областной совет народного хозяйства и президиум областного Совета рабочих и крестьянских депутатов Урала на заседании 20 мая постановили: национализировать вышеуказанное предприятие со всем недвижимым и движимым его имуществом и капиталами, где бы они ни находились.

Предлагается под угрозой ответственности все расчеты и обращения вести впредь с деловым советом в Таналыково-Баймаке или с Областным правлением национальных предприятий Урала в Екатеринбурге» [41].

И это было по душе башкирской и татарской сельской бедноте. Им очень нравился, как к рабочим, решительный и смелый Азанов. Первым учителем в революционной деятельности называет его коммунист Набиулла Габдулманнанович Байрамгулов [42]. Сельские бедняки не только сочувственно относились к мероприятиям Советской власти, но и боролись за нее. Можно назвать из их числа таких активистов: Лутфуллу Мухамадеевича Кутлугужина из д.Чингизово, Хакима Зулкарнаевича Карнаева из д.Баишево, Ахтяма Давлетовича Ахметова из д.Темясово, Хамита Шагимардановича Биишева из д.Хасаново, Хайретдина Шайхисламовича Кусюккулова из д.Таналыково-Баймак, Хажи Сальмановича Хамитова из д.Файзуллино, Исмагила Магасумовича Карамурзина из д.Мамбетово.

Под влиянием Баймакского Совета рабочих депутатов в 1918 г. возникло несколько сельских Советов. В этом отношении представляет интерес свидетельство сибайского пенсионера Хамита Хамматовича Баимова. По его словам, летом того же восемнадцатого из Кананиколъска во 2-е Иткулово прибыл с частью своего отряда Николай Дмитриевич Каширин [43]. Он помог местной бедноте выбрать Второиткуловский сельский Совет, председателем которого стал Газиз Мухамедьянович Ниятшин, а Баимов – его заместителем [44]. Этот Совет помогал красным партизанам продуктами питания и фуражом.

Башкирская беднота видела в Советах свое будущее. Она устанавливала связь с русскими рабочими. Враждебно, однако, против этого были настроены буржуазные националисты, возглавлявшие, тогда башкирское правительство. Под руководством Заки Валидова они старались оторвать башкирский народ от Советской власти, от русских рабочих. Провокационной агитацией им удалось вовлечь часть башкир в военные отряды, которые временно оказались в стане врагов революции.

Действия буржуазных националистов, а также контрреволюционные силы в лице белого казачества чехословацкого корпуса, поднявшего мятеж против Советской власти, заставили баймакских рабочих взяться за оружие для защиты завоеваний Октября.

ЗА ВЛАСТЬ СОВЕТОВ

В декабре 1917 г. в Оренбурге было создано националистическое Башкирское правительство во главе З.Валидовым. На территории Малой Башкирии бы у провозглашена буржуазная автономия. Валидовцы заключили союз с Дутовым и, используя естественное стремление башкирского народа к самоопределению, сумели время увлечь за собой часть трудящихся башкир.

Только в результате героической борьбы красногвадейских отрядов, а также революционных сил башкирского народа дутовщине и буржуазным националистам начале 1918 г. был нанесен удар [45].

В феврале 1918 г. в Оренбурге арестован Валидов другие члены башкирского правительства, но далеко не все. Магазов, Идельбаев, Карамышев и прочие именно в районе Баймака начали собирать контрреволюционные силы.

Совет начеку. По распоряжению Оренбургского губревкома арестовывает и этих «предводителей», а с ними еще и 15 белых офицеров. Отряд Карамышева разоружили. Затем прибывший из Оренбурга отряд матроса Баранова окончательно ликвидирует контрреволюционную деятельность группы Магазова в районе Баймака [46].

Еще до ареста буржуазных националистов Баймакский Ревком командировал в город Орск несколько рабочих во главе с членами ревкома И.Г.Максимовым и Т.П.Коробовым. Привезли они оттуда 105 старых винтовок, 50 сабель и много тысяч патронов. Запас этот пополнился при разоружении отряда контрреволюционеров.

Но оружия все равно было мало, если учесть возросшую опасность нападения белого казачества и мятеж чехословацкого корпуса. Поэтому в Оренбург с группой коммунистов командировали самого председателя ревкома Азанова. Те доставили в Баймак еще 250 винтовок, патроны, Пулемет и ленты к нему. Срочно стали учить людей обращаться с оружием.

Учебные стрельбы, тактические занятия, ночные вооруженные патрули, сторожевые заставы на окраинах рабочего поселка, круглосуточное дежурство красногвардейцев в караульном помещении – все это повышало осевую подготовку рабочих. Для защиты завоеваний Октября баймакские Совет и ревком сформировали три вооруженных отряда, в которые входило более 500 бойцов. Многое сделали для их готовности фронтовики Максим Павлович Чумиков (организатор боевой дружины) и Тимофей Павлович Коробов.

В литературе о гражданской войне на Южном Урале упоминается, но очень кратко, только о первом баймакском красногвардейском отряде [47]. В начале мая 1918 г. он, состоящий из 100 человек, под командованием Андрея Моисеевича Белика (начальником штаба был Константин Петрович Щапов) выступил в первый поход, в Орск, где соединился с отрядом Николая Дмитриевича Каширина.

Такой эпизод. Н.Д.Каширин принял решение захватить главные силы дутовцев, находившихся в станице Красногорской. Баймакский отряд поддержал его, атакуя мятежников, с севера. В тяжелом сражении была одержана блестящая победа. В плен захватили более двухсот казаков с лошадьми, седлами и вооружением [48].

Тогда же Баймакский ревком сформировал второй отряд, костяком которого были баймакские рабочие, и отправил тоже в Орск. Присоединились к нему бывшие фронтовики Ащеповского и Архангельского хуторов. Их привел офицер старой армии Анатолий Иванович Морозов. Его на общем собрании и избрали командиром второго отряда, По дороге он пополнился за счет деревенской бедноты нескольких фронтовиков. По прибытии в Орск отряд целиком влился во вновь сформированный 1-й Орский Советский добровольческий пехотный полк. А.И.Морозова избрали его командиром. Первую роту возглавил баймакский красногвардеец П.С.Макеев.

В составе полка второй отряд воевал с белоказаками в районе Актюбинска и Оренбурга [49].

Между тем, хотя первый отряд и вернулся из станицы Красногорской, положение в Баймаке продолжало оставаться напряженным. Чтобы убедиться в настроении белых казаков и узнать их планы, ревком посылает в станицы разведчиков. Среди них была пожилая женщина Ефимия Васильевна Логинова – мать красногвардейца Тимофея Логинова. Ей дали захудалую лошадь, разбитую телегу. Под видом нищей она отправилась по намеченному маршруту [50]. Задание выполнила блестяще. Вернувшись, сообщила ревкому, что в казачьих станицах готовятся к походу большие вооруженные отряды, что белые пойдут на Оренбург, но прежде хотят разгромить ненавистный им «Красный Баймак». Видела пушки, которые казаки получили из Челябинска от чехословаков.

Из донесений Логиновой и других разведчиков становилось ясным, что белые казаки скоро «наведаются». Нужно было решить: принять ли бой в Баймаке, или отступить? Именно в это время по неизвестной причине прервалась телеграфная связь, которую поддерживал ревком с Н.Д.Кашириным. Возникло предположение: не оставили ли каширинцы Верхнеуральск? Если так, то ждать от них помощи нельзя. На партийном собрании коммунисты, трезво взвесив все доводы за и против, высказались за отступление к Оренбургу, чтобы там соединиться с отрядом к Н.Д.Каширина и вместе с ним продолжить борьбу с контрреволюцией.

Принятое решение было поручено довести до красногвардейцев коммунисту Шевкоплясову. Вскоре на копре Таналыкской шахты раздались три условных выстрела, Красногвардейцы быстро явились в караульное помещение, разобрали винтовки. По приказу М.П.Чумикова вооруженная дружина построилась. Шевкоплясов объяснил обстановку.

– Мы не боимся белых, – сказал он, – но хотим, чтобы победа над ними была верной. Как думаете вы, товарищи?

Сообщение было неожиданным. Красногвардейцы молчали. Шевкоплясов продолжал:

– Товарищи, думайте быстрее, у нас времени мало. Кто согласен отступать, подходите к члену ревкома Завалишину. Он запишет вас и номер вашей винтов не согласен – кладите оружие?

Зашумели, заколыхались ряды рабочей дружины:

– Правильно, пока надо отступить! – бойцы стали дружно подходить к Завалишину. Но раздались и отдельные неуверенные голоса:

– А как же наши семьи?

– Стоит ли уходить?

– Казаки могут и не прийти.

Несколько бойцов, стыдясь своих товарищей, положили винтовки. Тогда выступил, обращаясь к неустойчивым, член ревкома Т.П.Коробов. Уважали этого большевика, и все встали в строй.

Отряд разбили на две роты. Командование им ревком взял на себя.

Во втором часу июльской ночи рабочие собрались в назначенном месте. За ними пришли жены с детьми на руках, престарелые отцы и матери.

300 бойцов выступили из Баймака. Шли старые рабочие – испытанные красногвардейцы: В.Г.Минаев, Е.В.Маненков, Ф.П.Калиничев, К.И.Мельников, Г.Ф.Исмаков с братом Лукманом, Ш.Г.Шафеев с братом Шагишарафом, З.Г.Ахмеров с младшим братишкой Сабирьяном. Шла в качестве сестры милосердия Е.С.Худякова. Шла вместе со старшими рабочая молодежь. Еще в ноябре семнадцатого года она была объединена в социалистический союз молодежи, основным ядром которого были дети служащих. И хотя направлением Союза было «культурничество», отвлекающее от активной политической борьбы [51], молодые рабочие находились под влиянием большевиков. Нельзя забыть тех, о которых в песне поется: «Шел парнишке в ту пору восемнадцатый год…».

С первым отрядом ушли молодые рабочие: Илья Минаев, Павел Мельников, братья Николай и Иван Маненковы, Дмитрий и Федор Калиничевы (два их старших брата, Гавриил и Ефим, были расстреляны белоказаками в Верхнеуральске) и много других. Погибли на фронте Сергей Дроздов, Илья Азанов, Матвей Чумиков. Дроздов проявил себя дисциплинированным, бесстрашным бойцом. За это его послали в Москву на военную подготовку. Вернувшись в часть младшим командиром, он в одном из сражений пал смертью храбрых. Илья Азанов в походах простудил ноги. Сильно мучился, но из строя не уходил, участвовал во многих сражениях. И лишь когда окончательно слег, его отправили в госпиталь, где он и скончался.

А пока отряд направился к селению Воскресенскому. Нарушенный строй красногвардейцев, кавалерия, груженые подводы, на которых сидели семьи некоторых бойцов, легковая машина, управляемая С.И.Сычевым – все это двигалось по проселочной дороге. Километрах в пятнадцати от Баймака сделали привал. И тут вспомнили, что в спешке забыли захватить золото из лаборатории завода. С.И.Сычев и В.Н.Компанцев вернулись на машине, взяли золото и, приехав назад, сдали казначею – члену ревкома Ф.И.Фоменко шесть слитков, каждый весом 16 килограммов [52] (Это золото на подводе баймакского жителя П.Г.Андреева проделало длинный путь блюхерского рейда и полностью было сдано в Пермское отделение Госбанка).

Между селениями Воскресенским и Преображенским (Зилаиром) к баймакским красногвардейцам присоединился отряд под командованием рабочего Оренбургских железнодорожных мастерских коммуниста Ивана Михайловича Копанева. Влилась в отряд и часть преображенцев. Откопали здесь в лесу и оружие с обмундированием, которое местное начальство, ожидая прихода белых, решило припрятать.

В Кананикольском встретились с отрядом Н.Д.Каширина и В.К.Блюхера, которые шли из Оренбурга в Верхнеуральск. Здесь же командиром Первого баймакского отряда избрали И.М.Копанева.

На совещании командиров трех отрядов было решено: баймаковцам идти в Белорецк через селения Темясова, Кагу, Узян.

В Каге отряд ликвидировал кулацко-эсеровское восстание. Последнее произошло после вероломного убийства в Белорецке видного большевика Точисского. Кулаки и эсеры разгромили сельсовет, нескольких активистов расстреляли, многих арестовали. Враги ждали подхода белоказаков. Баймакский отряд опередил. Все арестованные были освобождены, восстановлена Советская власть.

На 16 июля 1918 г. в Баймакском отряде было: «пехоты – 400, кавалерии – 50, пулеметов – 41» [53].

Отряду пришлось участвовать в большом бою за Верхнеуральск, под горой Извоз. В это время главнокомандующим всем объединенным Южно-Уральским отрядом был Н.Д.Каширин.

Белые занимали выгодные позиции и крепко держались в окопах. Баймакский отряд расположился слева от шоссейной дороги, идущей от Белорецка в Верхнеуральск, первый же фланг отряда упирался в шоссейную дорогу [54].

Под непрерывным огнем противника баймакские красногвардейцы не могли поднять головы. Тогда М.П.Чумиков поднялся во весь рост и, крикнув: «За мной, товарищи!», ринулся вперед. Бойцы бросились за ним, выбили белоказаков из окопов. Но вражеская пуля сразила отважного командира, он был смертельно ранен в голову. Красногвардейцы продолжали преследовать врага.

Вырвался вперед пулеметный расчет Ефима Ящечкина, развернул тачанку и в упор стал расстреливать врагов.

Под горой Извоз пали смертью храбрых 13 баймакских: красногвардейцев, в том числе Николай Колбинцев – организатор боевой дружины в Тубинском руднике, Матвей Чумиков, Исмагил Султанов, Николай Коробов. К сожалению, имена остальных погибших пока не установлены. Тяжело ранен был здесь активный участник революционных событий в Баймаке Иван Григорьевич Максимов.

Фронтовой поэт посвятил всем павшим у Верхнеуральска следующие строки:

Спите, дорогие бойцы!

Скоро светлое утро улыбнется

Измученному человечеству,

И свободный трудовой народ

В былинах обессмертит вас [55].

В этом бою был ранен и главнокомандующий Н.Д.Кашрин. Ранение оказалось одной из причин того, почему он отказался от своего поста. Главнокомандующим избрали: В.К.Блюхера, а Н.Д.Каширин стал его заместителем.

2 августа 1918 г. Блюхер приказал: «Баймакскому и Стерлитамакскому отрядам влиться в Троицкий отряд под командованием Томина Николая Дмитриевича» [56].

Потом был знаменитый блюхерский рейд. Начался он, как известно, 5 августа 1918 г. из Белорецка. Партизаны в непрерывных боях прошли более 1500 километров по территории, занятой белоказаками и, белочехами. баймакские красногвардейцы в рядах Троицкого отряда находились в арьергарде, отбивая натиск белоказаков, преследовавших по пятам Южно-Уральского отряда. Баймаковцы проявили настоящее мужество в сражении за переправу через р.Сим, при переходе железной ведущей в Уфу, в районе станции Иглино и при форсировании р.Уфимки.

В районе Кунгура 13 сентября закончился этот знаменитый рейд. Здесь Южно-Уральский объединенный отряд был преобразован в 4-ю Уральскую дивизию 3-й армии Восточного фронта. (Впоследствии эта дивизия была переименована в 30-ю стрелковую, а 17 полк, где сражались баймакские красногвардейцы, – в 265 стрелковый).

Под Кунгуром баймакские красногвардейцы встретились с председателем Баймакского Совета и ревкома Азановым. Из-за мятежа чехословацкого корпуса он не мог в свое время вернуться из Екатеринбурга в Баймак и вступил в Коммунистический отряд имени Малышева, С этим отрядом он и попал в Кунгур. П.И.Сычев предложил ему перейти в 265 полк, но Азанов отказался. «Очень важно, – сказал он, – сражаться за Советскую власть, но не менее важно сражаться там, где укажет партия». Так высока была в нем партийная дисциплина. (В дальнейшем он был демобилизован и работал председателем Оренбургской уездной комиссии по борьбе с дезертирством. В 1919 г., во время служебной командировки в г.Симбирск (Ульяновск), он заболел в пути тифом и умер. Похоронен на станции Сердобск Саратовской области).

А путь борьбы баймакских красногвардейцев за Советскую власть продолжался.

Сражения на Пермском фронте, где пал смертью храбрых член Баймакского Совета и ревкома Закирьян Галеевич Ахмеров.

Сражения на Восточном фронте. Под Томском погиб комиссар разведки 265 полка 30-й стрелковой дивизии Иван Матвеевич Мокрушин. Он считался лучшим шахтером на Тубинском руднике, но администрация ЮУГАО занесла его в списки неблагонадежных за то, что он смело, выступал в защиту рабочих. За преданность ленинским идеям назначили его комиссаром полка. Враги знали его боялись. Соратники Мокина рассказывали, как однажды на коне, с пулеметом в руках, прижал к реке большую группу белых и взял в плен сто неприятельских солдат [57].

В селении Красный Яр, недалеко от Томска, отряд разведчиков под командованием Мокрушина разгромил штаб полка белых. Но после боя белогвардейский офицер из-за угла выстрелил в комиссара. Тело Мокрушина было доставлено в Томск, состоялись похороны с почестями на Центральной площади. На памятной доске была высечена надпись: «Память борцу за идеи коммунизма тов. Ивану Матвеевичу Мокрушину, погибшему от предательского выстрела золотопогонника 18 декабря 1919 г.» [58].

В 1920 г. 30-ю стрелковую дивизию перебросили с Восточного на Южный фронт. Вместе с другими частями Красной Армии баймакские красногвардейцы громили Врангеля, штурмовали Чонгарские укрепления и принимали участие в ликвидации банд Махно.

А Баймакский Совет сформировал Третий отряд вооруженных рабочих. В феврале 1919 г. в составе 150 человек он выступил из Баймака. По мере продвижения он рос. Первым выборным командиром его был баймакский кровельщик Федор Андреевич Марфин, а комиссаром – Александр Степанович Худяков. Рабочий Максим Кузьмич Шуклин командовал одним из взводов.

Отряд влился в 210 Южноуральский полк, позднее переименованный в 9-й Туркестанский, сражался с белоказаками на Южном Урале и с басмачами в Средней Азии. «У меня хранится фото снятых наших окопов на горе Магнитной,. – писал участник похода Третьего отряда, доброволец из Тубинского рудника Александр Сергеевич Болеух, – именно на горе Магнитной, а не под станцией. Символично, что мы отбивали гору Магнитную, где потом вырос гигант металлургии нашей страны. Мне, как металлургу, это дважды приятно».

И в этом отряде было много молодежи. Тот же А.С.Болеух вспоминает: «Меня «по знакомству» приняли в ряды Красной Армии, так как мне было 16 лет» [59]. Три вооруженных отряда сформировали Баймакский Совет и ревком. Сотни баймакских рабочих добровольно пошли защищать Советскую власть. Многие отдали за нее свои жизни на полях сражений. Вечная им слава!

Из среды бойцов, закалившихся в боях в годы гражданской войны впоследствии вышли видные военные, хозяйственные и научные деятели. Например, Даниил Арсентьевич Журавлев – генерал-полковник артиллерии в отставке в Великую Отечественную войну командовал частями противовоздушной обороны столицы нашей Родины – Москвы. Генерал-майор авиации Павел Иосифович Кузнецов командовал соединением Военно-Воздушных Сил страны. Нефед Дмитриевич Рыбаков был управляющим треста «Башзолото». Анатолий Иванович Морозов, Максим Андриянович Телегин – впоследствии полковники Красной Армии. Александр Сергеевич Болеух защитил диссертацию на звание кандидата технических наук, работал главным инженером института прецизионных сплавов (сплавов точного состава с особым физическим свойством – Ф.П.) Цинчермета имени Бардина.

Баймакские красногвардейцы и добровольцы Красной Армии сражались на полях гражданской войны, а в это время не утихала борьба и в самом Баймаке, его окрестностях. Неоднократно делали сюда налеты белоказаки и бандиты. Около Семеновского рудника они задушили советскую патриотку, отважную разведчицу Е.В.Логинову. В числе других 15 красногвардейцев они умертвили активного члена Баймакского Совета рабочих депутатов Анатолия Яковлевича Цепенникова Приговорена была к расстрелу мать красногвардейца П.К.Мельникова и только случайно осталась жива. Жену красногвардейца З.Г.Ахмерова – Гайникамал Абдрахмановну бандиты жестоко избили, и она умерла в селении Юлук. Коммуниста, отца красногвардейца Н.П.Ефремова — Прокопия Ивановича банда Охранюка расстреляла в станице Кизильской. Красногвардейца Хакима Зулкарнаевича Карнаева бандиты казнили, привязав к хвосту лошади [60].

Но яростное сопротивление классовых врагов не могло остановить победного шествия Советской власти. Как и всюду, в Таналыково-Баймакском районе неотвратимо наступала новая жизнь. Дни врагов были сочтены.

В баймакских и других партизанских отрядах, а затем и регулярных частях Красной Армии много башкир сражалось за Советскую власть.

Скоро и обманутая часть трудового населения увидела, что из себя представлял Валидов. Валидовские офицеры так же, как и царские, издевались над рядовыми солдатами. Валидовские карательные отряды беспощадно избивали и разоряли простых людей, осмелившихся самовольно захватить землю богачей.

Башкиры-коммунисты, попавшие в сформированные Валидовым воинские части, старались раскрыть обманутым солдатам правду о Советской власти и о сущности валидовщины. Начался стихийный переход бащкирских солдат на сторону Советской власти. Сначала переходили отдельные бойцы, затем и небольшие воинские части.

Тогда Валидов, чтобы не потерять остатка своего влияния на народ, вынужден был сделать первые шаги к мирным переговорам с Советами.

В результате переговоров 20 февраля 1919 г. башкирские воинские части, расквартированные в Таналыково-Баймакском горнорудном районе, официально перешли на сторону Красной Армии.

***

В марте 1919 г. была образована первая в РСФСР Автономная Башкирская республика в пределах Малой Башкирии. 18 марта было подписано соглашение центральной Советской власти с Башкирским правительством о Советской Автономной Башкирии. 20 марта это Соглашение утвердили Совет Народных Комисаров РСФСР во главе с В.И.Лениным и Центральный Исполнительный Комитет РСФР.

Малая Башкирия делилась на 13 кантонов, в одном из которых – Бурзян-Тангауровском находились все бывшие предприятия ЮУГАО. 8 ноября 1919 г. в центре его, селении Темясово, открылась первая кантонная партийная конференция. На ней присутствовали 27 делегатов и большинство – с Баймакского завода и рудников. Были избраны кантонный комитет партии и делегаты на Первую Всебашкирскую партийную конференцию [61].

Для укрепления Советской власти и борьбы с голодом Башкирским обкомом партии в кантон был прислан большевик Шагит Ахметович Худайбердин. Прибыл он сюда в декабре 1919 г. и до февраля 1921 г. работал на ответственных постах, в том числе председателем кантревкома и секретарем канткома РКП (б).

В принятой резолюции второй кантонной партконференции говорилось: «вменить в обязанность партийным товарищам прилагать все усилия к устранению антагонизма между темными массами, к организации Коммунистического Союза Молодежи, организации женщин...» [62]. Это было знаменательно: большевики думали в первую очередь о будущем, о молодых силах. Вот как родилась первая комсомольская ячейка в Баймаке.

Осенью 1919 г. приехал с фронта Николай Чумиков и созвал собрание молодежи. Рассказал собравшимся, что по решению партии создается юношеская организация – Союз коммунистической молодежи. Разъяснил цели и задачи ее.

В числе первых в ячейку записался Василий Никитич Куликов. Он и стал ее первым председателем.

«Под руководством и при участии коммунистов – вспоминает он, – закипела культурно-массовая и политическая работа. Комсомол участвовал в массовых субботниках по электрификации поселка; мы завели свой комсомольский огород, на котором выращивали картофель и другие овощи, передавая весь урожай в фонд помощи Красной Армии. В то же время в полном контакте с партячейкой мы прибирали к рукам врагов Советской власти и их агентов» [63].

Баймакская комсомольская организация вела работу среди сельской молодежи, посылая в ближайшие села своих представителей для проведения бесед и докладов. При помощи заводской партийной организации из среды местной молодежи выросли зрелые комсомольские вожаки, такие, как Ильгам Каримов, Зугра Шамсутдинова, Юсуп Ахмеров (Зугра Шамсутдинова – дочь бедняка-башкира, рано лишилась отца. Была сначала секретарем районной комсомольской организации, затем – секретарем райкома партии. Большую работу вела среди башкирских девушек и женщин. Избиралась депутатом Верховного Совета СССР, была членом Башкирского обкома партии).

Подводя итог борьбе за Советскую власть в Бурзян-Тангауровском кантоне, следует еще раз обратиться к той сложной обстановке, что царила здесь. Трудящиеся Башкирии приступили к строительству новой жизни, башкирские воины сражались с врагами революции на различных фронтах, а валидовцы еще продолжали свое черное дело. Они старались опорочить все мероприятия Советской власти, идейно вдохновляли и организовывали дезертирство и бандитизм в кантоне.

Областной комитет партии командировал в Бурзян-Тангауровский кантон Поленова, который должен был помочь кантонным организациям в их борьбе с бандитизмом. Но Поленов и Руденко (последний был прислан для борьбы с дезертирством) не оправдали доверия партии Поленов, не считаясь с кантревкомом, разгонял местные Советы, производил массовые расстрелы без суда и следствия. Бандитизм стал перерастать в повстанческое движение. Поленов же в трудный час отстранил Худайбердина от руководящей работы зачислил его в Баймакский отряд рядовым красноармейцем. Стойкий большевик и тут нашёл свое место: вместе с рабочими он защищал от бандитов Баймакский завод. Справедливость вскоре восторжествовала. Шагита Ахметовича восстановили в правах председателя кантревкома. Делегатом от Башкирской партийной организации он участвовал в работе Х съезда РКП (б). Как делегат командовал ротой при подавлении Кронштадтского мятежа. В сражении был ранен и контужен, 24 марта 1921 г. его наградили орденом Красного Знамени «За отличие в бою против врагов социалистического отечества, за то, что, участвуя в штурме фортов в Кронштадтской крепости, личной храбростью и примером вдохновлял красных бойцов, чем способствовал окончательному очищению Кронштадта от контрреволюционных банд [64] – говорилось в наградной грамоте. Старые жители Баймакского района помнят Худайбердина как простого, скромного в быту, но высоко принципиального и беспощадного к врагам революции коммуниста. Нынешний Баймакский машиностроительный завод по праву продолжает носить его имя.

Рядом с этим заводом находится братская могила. Молодые клены и березки окружают белый обелиск с пятиконечной звездой. На обелиске надпись: «Здесь похоронены красногвардейцы, павшие в боях за Советскую власть. Вечная слава героям гражданской войны!».

В числе похороненных – три красногвардейца-коммуниста. В мае 1921 г. многочисленная вооруженная банда Охранюка-Черского – дезертира из Красной Армии неожиданно ворвалась в Баймак, где находился небольшой отряд ЧОН.

Банда устроила облаву на коммунистов. Ей удалось схватить Евгения Никитича Иванова, Сабирьяна Галеевича Ахмерова и Георгия Антоновича Стрелков. Охранюк сначала пытался завербовать их к себе. Но скоро понял, что не на тех напал. Приказал пытать схваченных. Жестоко истязали большевиков в сарае бывшего волостного правления, добиваясь, чтобы те выдали, где находятся другие большевики. Коммунисты молчали. Рано утром 24 мая истерзанных пленных под конвоем повели на расстрел. К востоку от Баймака возвышается древний хребет Ирендык, один из гребней которого – в пятистах шагах от того волостного правления. K этому гребню и вели коммунистов. Ветер трепал их разорванные окровавленные рубашки.

У каменного гребня остановились. Смутно видны жилые дома и черные трубы завода.

– Чего засмотрелись! – закричал Охранюк.

Обнялись большевики, встали рядом. Иванов запел Интернационал. Бандиты опешили. А Стрелков и Ахмеров гордо подхватили:

Кипит наш разум возмущенный

И в смертный бой вести готов.

Величественно неслась песня к Ирендыку, к рабочему поселку, к заводу, к домам, остались семьи.

От ружейного залпа упали Стрелков и Ахмеров. Иванов еще держался на ногах. Когда Охранюк схватил винтовку и зверски ударил штыком в грудь падающего коммуниста.

Кровь героев окрасила каменное подножье гребня, бледно-лиловые мелкие цветы.

Мужество и геройство в гражданскую войну проявили многие баймаковцы. Некоторых из них Родина отметила высокими правительственными наградами. Двумя орденами Красного Знамени был награжден командир пулеметной команды Шамсутдин Шайхутдинович Гафаров [65]. Этого же ордена удостоены командир эскадрона Загит Муртазович Казнабаев и командир пешего дивизиона Фаттах Адильмурзович Ибрагимов [66].

Дорогой ценой завоевано счастье. Есть в ней доля и борцов за власть Советов маленького рабочего края.

Усилиями местных коммунистов при большой помощи Башкирского областного комитета партии в лице его представителей П.Н.Мостовенко и Г.И.Симонова бандитизм в кантоне был ликвидирован. Поленов и Руденко за свои действия получили по заслугам.

На областных партийных конференциях и съездах Башкирской республики все насточивее стали подниматься вопросы восстановления народного хозяйства. Теперь и таналыко-баймакские рабочие могли взяться за оживление своих бездействующих предприятий.

ЕСТЬ ПЕРВАЯ СОВЕТСКАЯ МЕДЬ

Труд баймакских рабочих по восстановлению Таналыково-Баймакских предприятий стал продолжением их борьбы за упрочение Советской власти в башкирском Зауралье.

В заводских цехах гулял только ветер, мертвыми глазницами смотрели на мир когда-то горячие цехи, безмолвствовали рудники. Так было по всему Южному Уралу. Тогда-то, вновь, почуяв легкую наживу, к Советскому правительству обратилась группа английских капиталистов во главе с уже известным нам Лесли Урквартом (или Уркартом). Они предлагали продлить концессию бывшего Русско-азиатского акционерного общества на 99 лет и запрашивали на восстановление заводов и рудников, в том числе баймакских, огромные суммы денег. Известен ответ В.И.Ленина на это: «Прочитав договор Красина с Упкартом, я высказываюсь против его утверждения. Обещая нам доходы через два или три года, Уркарт с нас берет деньги сейчас. Это недопустимо совершенно. Михаилов, предкомиссии, специально ездивший изучать на месте концессию Уркарта, доказал, что в разрушениях  виноваты не мы, а иностранцы. И мы же будем платить! Облегчение мы будто бы получим через X (икс) лет, а платить сами начинаем тотчас!

Предлагаю отвергнуть эту концессию.

Это кабала и грабеж» [67].

Рабочие Южного Урала предложили свои планы восстановления заводов и рудников.

Для баймаковцев все осложнялось еще и некоторыми организационными неурядицами.

До сентября 1920 г. Таналыково-Баймакские предприятия находились в ведении Башкирской республики. А в сентябре их передали Екатеринбургскому рудоуправлению. В то время из Екатеринбурга до Баймака было трудно добраться. При чрезвычайно ограниченных ресурсах рудоуправление, по сути, ничем помочь не могло, поскольку более близкие ему уральские рудники и заводы тоже испытывали нужду во всем. Не смогло оно и организовать настоящую охрану предприятий Таналыково-Баймакского горного округа, допустив разбазаривание товаро-материальных ценностей. Понятна в связи с этим тревога еще Шагита Худайбердина, когда он работал в Бурзян-Тангауровском кантоне. Он писал ревкому Башкирской Советской Республики: «Обратимся к имеющимся в кантоне рудникам, заводам: если бы поручили взять их на учет здешнему совнархозу и посылали ему необходимые суммы, инструкции и, по возможности, людей, то над этими за водами, рудниками сейчас стоял бы гул, они бы работали. Но этого нет, на заводах народное достояние, богатство гибнет, машины ржавеют, ломаются. Поскольку здешние заводы, рудники взяты на учет Центром, с нашими распоряжениями они не считаются, и мы бессильны бороться происходящим. Мы напоминаем товарищам из Центра о том, что таким вот образом указанные выше богатства Башкирии пускаются на наших глазах на ветер» [68].

И вот в феврале 1922 г. Высший Совет Народного Хозяйства вынес решение: «В целях сохранения оборудования и организации общественных работ для голодающих Баймако-Таналыкских шахтеров вернуть Таналыково-Баймакский округ Башреспублике» [69].

Инициатором восстановления местных предприятий был Башкирский обком РКП (б) и его первый секретарь Ш.А.Худайбердин (в этой должности он находился с 23 октября 1921 г. по конец апреля 1922г.). Им принимались конкретные меры: из скромного бюджета Башреспублики выделили 500 пудов ржи, столько же овса и сто тысяч рублей денег. Но хлеб из-за распутицы полностью не доставили. Тогда кантонные организации отпустили горному округу 280 пудов хлеба из своих фондов.

Руководил восстановительными работами Таналыково-Баймакский горный округ, впоследствии переименованный в Башгортрест. Управляющим его в то время был Зариф Нуриевич Габитов, заместителями управляющего – Садык Мидхатович Чанышев и Николай Васильевич Чувашов.

Прежде всего, 1-го апреля 1922 г. взялись за Тубинскую золотопромывную фабрику. Местные шахтеры в исправном состоянии сохранили здесь все механизмы. Первыми участниками восстановления Тубинска были: Сандугас Исмагиловна Кулибаева, коммунист Никанор Семенович Оглобличев, Хаким Кинзябулатович Абдулмукминов, Галей Галиахметович Байназаров, бывший красногвардеец Шагимардан Галеевич Шафеев, Гаврил Васильевич Долгих, Якуп Шакирович Акназаров, Федор Алексеевич Арефьев и многие другие.

Несмотря на скудный паек за короткое время – уже к 8 мая фабрику ввели в строй. Она стала давать золото. Реализация его позволила построить и пустить Байкаринскую золотопромывную фабрику и приступить к восстановлению Баймакского золотомедного завода. С последним было особенно трудно.

Башгортрест представил в Башсовнархоз докладную записку, привел в ней расчеты потребности, как оборотных средств, так и средств на восстановление завода и рудников. Но слишком бедна была еще не только республика, но и вся страна, не залечившая своих ран.

Было решено обойтись своими силами. Как?

Работник заводской лаборатории Усман Закирьянович Ишмухаметов, одним из первых прибывший в Баймак, на восстановление предприятия, так описывает увиденную им картину: «Корпус завода полностью был разорен. Железная обшивка ободрана. Остались лишь отдельные листы, державшиеся на одном гвозде и издающие неприятный звук. Я до конца года охотился на зайцев и куропаток на заводском дворе и даже на площадке самого завода. Вместо пруда была заболоченная местность, окаймленная камышом» [70].

По первоначальному плану предполагали «оживить» первую очередь силовую станцию и шахтную печь. Но где для этого взять специалистов, просто рабочую силу? Металлурги, котельщики, слесари, электрики, ранее работавшие здесь, рассеялись, часть их погибла на фронтах гражданской войны, часть проживала в окружающих деревнях, добывая себе пропитание кустарной работой. Но они услышали клич большевиков. Чтобы пустить в ход свой советский завод, немедленно прибыли в Баймак старые рабочие. Костяк составили вернувшиеся с фронта красно гвардейцы и добровольцы Красной Армии – Иван Семенович Бахарев, Влас Степанович Рыжкин, Николай Дмитриевич Князев, Тихон Власович Афанасьев и другие. Возвратился старейший котельщик Павел Фролович Сидельников, строивший Баймакский завод в 1913-1914 гг. Вернулись металлурги: Александр Федорович Струбщиков, братья Спиридон, Петр и Василий Жариновы, Федор Леонтьевич Исаев, Петр Кузьмич Рылков, Ульмас Абдулганеевич Брялин. Часть рабочих перевели из Тубинска, часть завербовали из окружающих селений.

И пошло. В механическом цехе капитально отремонтировали двенадцатисильный локомобиль, три токарных станка, два сверлильных и один строгальный. «Вылечили» четыре кузнечных горна и всю литейную мастерскую. Две бригады управлялись на силовой станции Успешно закончили ремонт металлургического корпуса, шахтой вангрессом и пылеуловительной камерой, а также «кислых» конверторов. А с турбогенератором дело затягивалось, так как у него было поломано несколько остродефицитных лопаточек, а без энергии шахтная печь работать не могла. Чтобы не сорвать пуск завода, пересмотрели ранее принятый план. В удовлетворительном состоянии находился мартен, не связанный с силовой станцией. Вот ее, мартеновскую печь, 10 декабря 1924 г. и пустили первой в ход.

Митинг. Море шапок-ушанок, малахаев. Среди них – буденовки и высокие папахи с красной лентой. Выступили председатель профкома К.Алтухов, рабочие – бывшие красногвардейцы и инженерно-технические работники, у всех на устах – стране нужна медь, баймаковцы приложат все свои силы, чтобы выплавить ее как можно больше. И звучал «Интернационал».

Через две недели был получен первый мартеновский штейн.

Восстановление Таналыково-Баймакских золотых приисков и золотомедного завода в 20-х гг. явилось важным событием не только для Башкирской республики. Достаточно сказать, что в 1923 г. Тубинская бегунная фабрика дала 10,5 % золота, добытого на территории всей страны. Удельный вес баймакской меди в общей массе ее, выплавляемой по всему Союзу, до 1931 г. составлял 11-12% [71]. Пуску Таналыково-Баймакских предприятий не случайно тогда «Правда» посвятила две своих статьи.

Почти одновременно с пуском завода в Баймак пришла скорбная весть: в одной из больниц Москвы на 28 году жизни скончался революционер-большевик Шагит Ахметович Худайбердин. Рабочие сразу же послали Башпрофсовету телеграмму: «В ответ на приветственную телеграмму 6-го Всебашкирского съезда профсоюзов по поводу пуска Баймакского золотомедного завода горняки сообщают о наименовании с 24 декабря 1924 г. Баймакского золотомедного завода «заводом имени Шагита Худайбердина», шлют горячий привет Башпрофсовету и заверяют, что горняки Башкирии начатое дело восстановления промышленности в одном из самых глухих уголков Башкирии, – доведут до конца и что имя революционера Худайбердина обязывает их стойко и преданно служить делу революции, и они это выполнят. К.Алтухов» [72].

Желание рабочих увековечить имя Ш.А.Худайбердина было поддержано Башпрофсоветом и утверждено БашЦИКом [73]. Большевик остался навсегда на правом фланге в строю тех, кого вел в трудные дни революции.

18 марта 1925 г. турбогенератор заработал. «Кислым» конверторам был дан воздух. Состоялась плавка первой, уже советской, черновой меди. Скоро вступили в строй действующих шахтная печь, обжиг и дробилка.

В конце 1925 г. начались восстановительные работы на Сибайской разведке. Капиталисты оставили здесь два саманных барака, затопленную шахту и кое-какое оборудование.

В трудных условиях приходилось восстанавливать шахту: насосы не успевали откачивать воду; шахтеры работали по колено в воде под градом капель.

Все же воду откачали, шахту углубили, прошли горными выработками по руде и начали подавать ее на-гора. Основным костяком при восстановлении были шахтеры с Ишбердинского рудника во главе с механиком Галимом Хисматулловичем Еникеевым. Восстанавливали шахту секретарь рудничной партийной организации Саитбаттал Хусаинович Байназаров, горный десятник, баймакский красногвардеец Шагимардан Галеевич Шафеев, горный десятник Гарей Муфазалович Шафеев. Охотно взялись за восстановление старые шахтеры – Хайбулла Саляхетдинович Хусаинов, Гениат Гарифович Аминев, Кагарман Махмутович Миндигулов, Ибрагим Абубакирович Газин, Ахмадей Янузакович Янбаев и многие другие.

Приведу строки из статьи Ив. Недолина «Таналык-Баймак», опубликованной в «Правде» 28 марта 1925 г.

Автор писал: «Пишущему эти строки по совместной боевой страде хорошо знаком баймакский рабочий отряд, составивший 1-й батальон 17 Уральского социалистического полка дивизии Блюхера, позже 30-й Краснознаменной. Верхнеуральск, Белорецк, Авзян, Ирныкши, Бердина-Поляна и Роднички (по р.Сим), Калтыманово (под Уфой), Новокулево (у р.Уфа), бои на Сылве, Каме, переход через Урал, преследование Колчака по дорогам зимней Сибири, Тобол, Омск, Иркутск, а затем – Перекоп – вот где доказали свою преданность революции шахтеры Таналык-Баймакского округа. Злобные пророчества бывшего управляющего предприятием английского общества Кабанова при отступлении с белыми в 1919 г., сказавшего: «Без нас вы не сумеете работать на рудниках. У вас не задымится ни одна труба.» – не оправдались. Кабанов попал пальцем в небо. Получилось совсем обратное. 8 мая  1922 г. фабричный гудок (Тубинской фабрики – Ф.П.) огласил окрестности, а немного часов спустя в давно пустующую, уже поржавевшую заводскую железную кассу потекло первое золото. Пущен в ход, стоявший шесть лет Баймакский медеплавильный завод. Уже работает мартеновская печь.

Так, на зло и зависть всем Уркартам и Кабановым ширится производство башкирской Калифорнии на приисках Таналык-Баймак...».

Что обеспечило успех? Прежде всего, руководство партии большевиков. Партийная организация расставляла коммунистов на самые ответственные участки. Коммунисты служили примером для остальных рабочих. Были героические усилия, энтузиазм людей, смелое проявление инициативы местных партийных, советских и хозяйственных органов. Инициативу горячо поддерживало сельское население. «Правда» писала: «С сотнями подвод, нагруженных рудой, дровами, углем, материалами, – завод в целом представляет собой оживленный остров, затерявшийся среди необъятных долин и гор выздоравливающего Урала» (Н.Морозов, «Правда» от 11 февраля 1925 г.). В весеннюю распутицу голодное башкирское население на отощавших лошадях самоотверженно отправилось в дальний путь за рожью и овсом для Таналыково-Баймакского округа. Еще в самом начале восстановительных работ авзянские рабочие привезли на завод тысячу пудов литейного чугуна, сняв его с затопленной на р.Белой баржи. Когда в Башгортресте начались финансовые затруднения, местное население согласилось возить руду, дрова в кредит, под квитанции. Благодаря этому к моменту пуска завод имел солидные запасы топлива [74].

Вот чего не могли учесть капиталисты. И золотомедный завод имени Шагита Худайбердина при Советской власти стал работать лучше, чем раньше.

Увеличение продукции в три с лишним раза! Объяснение все в том же, чего не могли учесть капиталисты, когда пророчили провал всей Советской власти. Объяснение – в новом отношении рабочего свободного человека к труду. Завод стал для него своим, работать он стал на себя. Объяснение – в отношении Советской власти к национальным кадрам, которые буржуазией использовались только на черновых работах, в дружбе советских рабочих всех национальностей.

Выращивание национальных промышленных кадров на Таналыково-Баймакских предприятиях было предметом постоянного внимания партийной организации. Оно было отражением всей национальной политики партии и моло­дого Советского государства.

Пленум Баймакского райкома партии в ноябре 1928 г. специально обсуждал вопрос о вовлечении башкир и людей других национальностей в производство. В решении говорилось: а) вовлечение должно идти в первую очередь за счет батраков и бедняков при естественной убыли рабочих, а также при расширении производства; б) наряду с вовлечением необходимо обратить серьезное внимание на закрепление вовлеченных путем улучшения их бытовых условий и поднятия квалификации через курсы штейгеров, вечернюю профтехническую школу и школу горнозаводского ученичества (ГЗУ); в) профсоюз должен охватить вовлеченных членством до 100% [75].

Старым металлургам, квалифицированным русским рабочим было поручено обучать мастерству новых рабочих, молодых башкир и татар прямо на производстве. В числе учителей были Спиридон Степанович Жаринов, Федор Леонтьевич Исаев. Особенно проявил себя в этом деле коммунист Александр Федорович Струбщиков. С любовью и уважением отзывались о нем его ученики – Исян Файзуллович Ахметов, Насиб Галиуллович Султангареев и другие.

В 1915 г. этот человек как опытный мастер был переведен с Карабашского завода на Баймакский. В совершенстве он знал все капризы шахтной печи. Чужды ему были кастовые предрассудки некоторых уральских мастеров держать в секрете искусство управления печью. Обучал он прибывших не только на рабочем месте. Запросто, по-товарищески приходили люди к нему на квартиру. И здесь продолжались беседы на ту же тему: как вести режим печи, чтобы избежать аварии.

Такие, как Струбщиков, незаметно делали большое государственное дело, практически помогая башкирской и татарской бедноте стать мастерами своего дела.

К ЗНАНИЯМ

Вся страна в 20-х гг. переживала острый недостаток в квалифицированной рабочей силе. Создавались школы фабрично-заводского ученичества (ФЗУ) с трех-, четырехлетним сроком обучения. Готовили они кадры только для своих предприятий.

Осенью 1924 г. Башкирский горный трест организационно оформил открытие такой школы в Тубинском руднике. На следующий год она была переведена в Баймак и приняла первых учеников из числа детей рабочих.

Вначале не имелось специального помещения для теоретических занятий, поэтому занимались, где придется. Школа ФЗУ готовила слесарей и столяров, потом – электромонтеров. Особым уважением учащихся пользовалась преподаватель математики Евгения Яковлевна Штаб. Инструкторами производственного обучения были столяр-модельщик Василий Данилович Перченко и слесарь, бывший баймакский красногвардеец, Федосей Тихонович Белов. Привлекались и другие опытные производственники.

Для удовлетворения потребностей рудников в квалифицированных рабочих открыли школу горнопромышленного ученичества (горпромуч), для которой в 1931 г. было выстроено специальное здание (в нем потом был размещен Баймакский техникум). Она начала готовить забойщиков и горных слесарей. Здесь обучением руководили знатные забойщики Зулкарней Магасумович Карамурзин, Тимофей Андреевич Стрельников и горный техник-практик Никодим Алексеевич Батраев.

В тридцатых годах школе горпромуч был полностью передан Алгазинский рудник, где с одной стороны проходило обучение забойщиков и слесарей, с другой стороны, силами учащихся выполнялся план проходки горных работ. Руководил горными работами отлично окончивший Баймакскую школу горпромуча Султан Газеевич Хайбуллин, погибший в Великую Отечественную войну.

Если первую задачу школа выполняла хорошо, то со второй справлялась неважно вследствие крепости пород Алгазинской шахты. Производительность ее не покрывала затрат по руднику. Поэтому он был закрыт.

На базе этих двух школ в 1932 г. в Баймаке открыли техникум цветных металлов, который готовил горных техников по эксплуатации рудных месторождений и техников по обработке золота. А еще раньше начали действовать и различные курсы: горных десятников, шоферов, «тысячников» (так называли наборы башкирской молодежи для промышленного обучения, администраторов (сюда принимались недостаточно грамотные цеховые руководители, главным образом, из коренного населения). О заботе по подготовке кадров говорит хотя бы тот факт, что только в первом квартале 1933г. Башкирский золотомедный комбинат на школы ФЗУ, горпромуча и на курсовые мероприятия израсходовал 201 тысячу рублей. Общее количество охваченных технической учебой тогда составило 633 человека, или более 30 % всех рабочих предприятия.

Башкирская и татарская молодежь овладевала не одной техникой, но и русским языком, языком Ленина, что способствовало расширению ее кругозора, познанию большой, интересной жизни. Для многих из них школа ФЗУ и горпоомуч явились ступенью к дальнейшей учебе и деятельности на пользу обществу. К ним можно отнести писателя Саляха Габитовича Кулибаева, композитора Хусаина Файзулловича Ахметова, подполковника Исхака Идрисовича Гумерова, окончившего военную академию геолога, научного сотрудника Башкирского филиала Академии наук СССР Галея Назаровича Ильясова, руководящего работника оборонной промышленности Филиппа Афанасьевича Холодова. Многие остались на родном предприятии, отдав ему свои силы, опыт, и стали заслуженными ветеранами труда. Среди них горняки Сабит Гиниятович Мирданов, Сайт Галеевич Байбулатов, Сулейман Илхабович Уторбаев, Гибадат Магадеевич Халилов, слесари Абдулхай Назарович Батыршин, Константин Антонович Тамбовцев, Хадый Абдулович Шагисултанов, Иван Михайлович Семиряхов, столяр Василий Агеевич Королев.

Как влияла Советская власть на жизнь рабочих, можно проследить на примере жизни Аристарха Яковлевича Григорьева и его сына Василия.

В механическом цехе Баймакского золотомедного завода Аристарх Яковлевич работал кузнецом. Это был старик лет 60-ти, невысокого роста и всегда веселый. Его добродушные выцветшие глаза слезились, а затвердевшие ладони рук были сжаты, точно держали ручку молотка. До революции он был непрочь побывать на поминках, крестинах и в кругу женщин и духовных лиц выпить рюмку, другую водки.

Грянул Октябрь – и все заметили перемену в старом рабочем. Он вступил в союз безбожников и часто выступал на рабочих собраниях с критикой тех, кто придерживался религии. Перемена произошла под действием антирелигиозной пропаганды и, особенно под влиянием его старшего сына Василия. В двенадцать лет Василий начал работать в Баймакской лаборатории, из которой перешел в лабораторию Семеновского цианового завода. Решительный парень был: тайно убежал на фронт защищать Советскую власть, дважды был ранен. По возвращении с гражданской работал в Бурзян-Тангауровском канткоме партии. Возглавил общественное движение по сбору церковных ценностей на нужды голодающим. В 1924 г. руководил Тубинской ячейкой РКП (б).

У Григорьева была страстное желание – учиться. Будто прозрел Аристарх Яковлевич, часто говоря сыну:

– Я уж стар до грамоты, а ты, Василий, учись.

И поехал Василий Григорьев в Свердловск, на аффинажный завод. Оттуда направили его в Иркутский горно-металлургический институт. В 1931 г. получил он специальность инженера металлурга цветных металлов. Поработав немного на золотом прииске Джетыгара, вернулся инженером на Тубинскую бегунную фабрику.

Много выросло в Баймаке потом инженеров, но Василий Аристархович Григорьев был здесь первым, показавшим путь другим рабочим к высшему техническому образованию. В 1935 г. В.А.Григорьев умер от туберкулеза легких. Как солдата хоронили его товарищи. Клялись на могиле беззаветно служить Родине, укрепить завоевания Октября, еще могучее сделать ее промышленную и экономическую мощь.

В КИПЕНИИ БУДЕН

Капиталисты оставили баймакским рабочим, неэкономичные агрегаты и оборудование. Это сдерживало производительность предприятия.

В первую очередь решили вопрос: в каких печах на Баймакском заводе целесообразно плавить руду – мартене или шахтной печи (ватержакете)? В 1926 г. мартен разобрали и больше к мартеновской плавке не возвращались.

Расширение шахтной печи шло за счет увеличения числа кессонов. Установили мощные воздуходувки. В спекательном отделении уральские решетки заменили спекательными котлами, а в 1931г. уже была установлена импортная спекательная машина «Дуайт Лойд» производительностью 100 тонн спечного материала (синтера) в сутки.

Малопроизводительные «кислые» конверторы, которые требовали много ручного труда и больше стояли в ремонте, чем работали, заменили тремя мощными основными конверторами емкостью по черновой меди 5, 10 и 12 тонн. Управление этими конверторами было механизировано.

В 1932 г. на заводе начали действовать дополнительно установленные мостовой кран грузоподъемностью 25 тонн и два трубокомпрессора.

Оставленный капиталистами генератор на 150 киловатт не отличался надежностью: его приходилось часто ремонтировать. Поэтому в силовой станции установили два отечественных генератора по 500 киловатт и дизель в. 600 л.с.

Хотя энергетическая система оставалась окончательно неразрешенной до получения энергии из Магнитогорска, тем не менее, производительность предприятия росла. Если в первую пятилетку среднегодовая выплавка черновой меди на Баймакском заводе составила около трех тысяч тонн, то во второй (1933-1937 гг.) – более четырех тысяч тонн.

Производственные успехи достигались при постоянной помощи Коммунистической партии. Вся деятельность Таналыково-Баймакских предприятий проходила под неослабным руководством местной партийной организации.

Баймакская районная партийная организация по-деловому исправляла ошибки хозяйственников, партийных и профсоюзных работников. В тяжелые моменты, когда завод и рудники были в прорыве, она, наряду с критикой бесхозяйственности, мобилизовала на помощь коллективам рабочих гужевой транспорт колхозов, автомобильный парк других организаций, а для работы непосредственно на производстве посылала лучших партийных работников. Реконструкция завода и техника безопасности, культурно-бытовые условия жизни рабочих и ИТР, себестоимость черновой меди и процент извлечения ее из руд, внедрение торфяного топлива на силовых станциях – ничто не уходило из поля зрения партийной организации.

Партийная организация всячески боролась за внедрение передовых методов труда, поддерживала ударничество. Социалистическое соревнование всегда начиналось коммунистами. Партийная организация находила и бережно выращивала энтузиастов производства.

Энтузиазм первых пятилеток. Рабочие Баймака, как и всюду, боролись за выполнение производственной программы. Боролись с выдумкой, используя живительную силу широко развернувшегося социалистического соревнования. И здесь были свои инициаторы – последователи Суханова Бусыгина и других зачинателей патриотических починов. Нелегко еще было, но люди свободного труда с большим желанием ковали одну победу за другой.

Инициаторами социалистического соревнования на Баймакском золотомедном заводе выступили мастер шахтной печи коммунист Исян Файзуллович Ахметов, кочегар силовой станции коммунист Константин Семенович Петров и кузнец Иван Александрович Сухов. Кто они, эти энтузиасты? Типична для советской действительности судьба Ахметова. Родился он в семье бедняка д.Исяново Баймакского района. Одиннадцать лет батрачил и работал лесорубом, затем участвовал в империалистической войне. В двадцать втором поступил на Тубинскую фабрику, а в двадцать четвертом его перевели на восстановление Баймакского завода. Когда отремонтировали шахтную печь, он остался на ней загрузчиком. Скоро вырос в старшего горнового, мастера. В 1929 г. вступил в партию. Как он болел за дело, этот передовик производства, видно из его выступления на районной партийной конференции в мае 1937-го: «Мы обещали дать стране в этом году 6000 тонн черновой меди, заключили договоры на социалистическое соревнование, написали письмо обкому партии, а взятые обязательства не выполняем. В 1936 г. мы давали в день 36 тонн меди, в этом году работаем плохо» [76].

В 1937 г. Исяна Файзулловича избрали депутатом Совета национальностей Верховного Совета СССР и членом Башкирского обкома партии. В сентябре 1940 г. на пленуме Баймакского райкома партии он снова с душевной болью отмечал: «Дирекция завода привыкла ссылаться на разные причины: то нет руды, то нет кокса, то не хватает

транспорта. Но и при этих недостатках завод мог бы работать гораздо лучше. У нас не обращают внимания на мелкую руду, ждут стандартную, крупную. Но ведь мелкую руду можно спекать и плавить, иначе при наступлении, ненастья она пропадет. У нас работает 45 автомашин. Большая часть их направлена на вывозку богатой бакр-узянской руды, а юлалинскую, менее богатую, мы не возим. Нужно возить и ту, и другую. Нужно пустить четыре спекательных котла, два конвертора, две воздуходувки и плавить не менее 500 тонн руды в сутки. Условия к этому у нас имеются» [77].

Мог ли башкир-рабочий вырасти в государственного деятеля в дореволюционное время. Нет. Это оказалось возможным только при Советской власти.

Весной 1933 г. баймакские рабочие приступили к разработке Мрясовского торфяного болота, которое находилось на западном склоне Ирендыка. Капиталисты торфом не занимались. Они предпочитали хищнически уничтожать лес и добились того, что около Баймака он весь был вырублен. Остались только кое-где огромные пни лиственниц.

С 1933 по 1956 гг. (год закрытия торфоразработок) было добыто кусковского торфа более 700 тысяч тонн. Он использовался главным образом для отопления силовых станций Баймакского завода и рудников, которые до этого сжигали дрова.

В годы довоенных пятилеток рабочие Баймакского завода боролись с производственными трудностями, в первую очередь – с транспортными. Гужевой транспорт не обеспечивал потребность завода в перевозках. Все большее значение приобретали автомобили.

Кокс в период бездорожья доставляли только благодаря настойчивости шоферов. Старые водители помнят такие часто повторявшиеся явления. Зимний вечер. Дует северный ветер, заметая дорогу. Баймаковцы прислушиваются к завыванию ветра у теплых очагов. Вдруг у окна квартиры шофера раздается глухой голос: «Собирайся в Магнитку за коксом!» «Опять металлурги не дотянули до хорошей погоды, – думает шофер. – Да и то сказать, даем мы им кокс прямо с колес да в ватержакет».

Захватив кусок хлеба, шофер в темноте пробирается в гараж, ориентируясь на шум моторов и зарево от их разогревания. Открываются гаражные ворота. Одна за другой выходят машины в дальний рейс. Впереди тарахтит трактор с угольником.

Вот одна машина вырвалась вперед трактора. За ней другая, третья. А на пути уже встретилась небольшая ложбинка, занесенная снегом. Дальше ехать нельзя. И трактор ждать долго. Шоферы выскакивают из машин, берутся за лопаты. Прочистили. Скорее – в кабины. И снова за лопаты. И так всю дорогу.

В Магнитке загружаются коксом. Отдыхать некогда. Буран, вроде, стих, но несет поземка, с которой тоже шутки плохи.

Случалось, часть автомашин застревала в пути. Неко­торые шоферы обмораживали лица. Но кокс на завод подвозили вовремя.

На заводе – тревога: кончается руда. Не подвези ее шахтная печь «встанет на ломок», то есть прекратится проплав руды. Железная же дорога, соединяющая завод с Юлалинским рудником, забита снегом. Потухший паровоз с вагонами, гружеными рудой, стоит в Юлалах. Снегоочистителя в то время не было. И помощь приходила от рабочих. К проходной завода идут со смены металлурги. Их встречают секретарь парткома и представитель заводоуправления.

– Товарищи, – говорят, – вы устали, вам трудно пойти на расчистку дороги, но просим помочь.

– Когда ехать? Как с питанием? Брать ли лопаты?

– Лопаты лучше захватить, питание будет, подводы вот подъезжают.

Прибыли металлурги по затвердевшим сугробам к месту работы.

Сначала дело не спорится: крепкий снег скрипит, туго поддается лопате, а потом становится будто легче, и погода теплеет. А тут подъезжают рабочие механического цеха, силовой станции и служащие заводоуправления.

А в это время на Юлалинском руднике к раскомандировке шахты подходит председатель рудкома Юсуп Муллабаевич Сабаев. Он обращается к забойщикам с просьбой помочь баймакским рабочим очистить от снега занесенный участок железнодорожного пути.

Горняки – народ дружный. Они прокапывают в снегу такую выемку, что перекрой ее – и поезд с рудой пройдет как через туннель. Наконец, те и другие соединяются. С обеих сторон несется «ура».

Баймакские металлурги преодолевали трудности и на своем заводе. В шахтной печи, вследствие недостачи воздуха, несвоевременного подвоза кокса или руды образовались «настилы» («козлы»), препятствовавшие нормальному ходу плавки. И люди сутками не уходили из цеха. В смоченной водой одежде, в валенках и противогазах металлурги спускались в горячую печь, чтобы разбить «козла», или в горячий конвертор, чтобы огнеупорной глиной заделать прогар.

Ни времени, ни сил, ни здоровья не жалели эти энтузиасты. Думали они лишь об одном: как скорее пустить печь или конвертор, и, тем самым, способствовать выполнению производственной программы.

***

Вскоре после восстановления Баймакского завода выяснилось, что кончились запасы огнеупорной лабораторной посуды, ранее привозимой из Англии. Без лабораторных анализов, понятно, нельзя контролировать металлургический процесс и разведку на золото.

Коллектив заводской лаборатории проявил инициативу – сделал несколько образцов посуды и с успехом произвел в них нужные анализы. Массовое изготовление такой посуды было поручено керамическому цеху завода. Перевели в цех работника лаборатории, бывшего баймакского красногвардейца Кофана Андреевича Ржанова. Под его руководством рабочие трудились с энтузиазмом, и из прекрасной огнеупорной глины Яковлевского месторождения из ирендыкского белого кварца, получалась хорошая лабораторная посуда требуемого качества. Цех довел изготовление в год: тигелей до 150 тысяч штук, шерберов до 200 тысяч штук, копелей до 25 тысяч штук, муфелей до 3 тысяч штук [78].

Англичане при изготовлении таких видов лабораторной посуды имели опыт и соответствующую механизацию. Баймакские рабочие пользовались лишь чугунными и железными формами да ручными кувалдами. Но их изделия не уступали английским. Такое заключение, например, сделал Томский профессор В.Я.Мостович. Одно время на баймакской лабораторной посуде цветной металлургии СССР от Ленинграда и Москвы и предприятий Дальстроя.

Инициатива баймакских рабочих в какой-то мере оказало влияние на постановку вопроса о прекращении ввоза этой посуды из-за границы.

ПОМОЩЬ СЕРГО ОРДЖОНИКИДЗЕ

Произошло это так. В августе 1934 г. Нарком тяжелой промышленности страны прибыл в Магнитогорск. Для встречи с ним выехали и товарищи из Баймака: директор завода Н.В.Чувашев, секретарь парткома З.Г.Шиабов и геолог П.С.Белов. Они нашли тов. Орджоникидзе в Доме инженерно-технических работников. Там шло собрание актива. Зал был переполнен. Посланцы баймакских рабочих с трудом продвинулись ближе к сцене и передали записку в президиум. Председатель собрания передал ее Серго. Тот прочитал и нагнувшись к председателю, что-то сказал. Через некоторое время председатель президиума поднялся:

– Товарищи из Баймака, прошу в фойе! Там ждал нарком.

– Хорошо, что вы приехали, – сказал он, здороваясь, – кончится собрание – побеседуем.

С этими словами Орджоникидзе вернулся в зал. А собрание затянулось до полуночи. Но когда его участники начали расходиться, нарком нашел баймаковцев и извинился:

– Видите, уже поздно. Останьтесь в Магнитке, и завтра пораньше приходите ко мне в вагон.

Тут вмешался директор Магнитогорского металлургического комбината Авраам Павлович Завенягин:

– Почему в вагон! Георгии Константинович? Можно к нам, в комбинат.

– Пожалуй, так будет лучше, – согласился нарком, – приходите в десять.

Когда Орджоникидзе вышел из машины, он издали заметил высокого Чувашева:

– А, баймаковцы, здравствуйте! Ну, пошли...

В кабинете директора нарком сказал:

– Рассказывайте.

Чувашев начал докладывать о положении дел на заводе. Выслушав его, Орджоникидзе сказал:

– Вы приехали просить что-нибудь. Говорите прямо. Чувашев ответил, что не хватает машин.

– Сколько вам надо их? – последовал вопрос.

– Тридцать.

Серго, что-то подсчитав карандашом, обещал удовлетворить просьбу. Но и план, заметил, должен быть.

Белов попросил усилить разведку в районе, в частности, на Сибайском месторождении полиметаллических руд. Шиабов доложил о том, как трудятся баймакские рабочие, как горят желанием выплавить сотни тонн меди сверх плана. Посланцы добавили, что и с коксом плохо. Получаем, мол, его из Донбасса, а возим со станции Сара за 160 километров. Нельзя ли получать кокс с Магнитогорского комбината?

– А какова у вас годовая потребность.

– Шесть тысяч тонн, – ответил Чувашев.

– Мы можем отпускать коксик, – подсказал Завенягин.

– Не обижайте Баймак, давайте им крупный кокс и столько, сколько просят. Живите с соседями дружно, помогайте им, – заметил ему Орджоникидзе.

Беседа продолжалась около часа. В конце ее Серго сказал:

– Передайте привет баймакским рабочим. Страна очень нуждается в меди.

Чувашев и Шиабов доложили на собрании рабочих о результатах встречи с наркомом. Рабочие внесли предложение: выплавить сверх плана 300 тонн черновой меди к 15 декабря.

А в сентябре для Баймакского золотомедного завода пришло 30 новых автомашин ЗИС-5. Через несколько дней они сделали первый рейс за магнитогорским коксом. Стали прибывать в район и геологические партии. Присланные в район поличному указанию Орджоникидзе, они положили: начало Большому Сибаю.

Рабочие тоже сдержали свое слово. Первого декабря годовой план по выплавке черновой меди был выполнен, а через 15 дней были выплавлены и 311 тонн меди сверх плана. В ответ на это Нарком распорядился выслать баймакским рабочим подарки – велосипеды.

Хорошо помнили указание наркома и свое обещание и магнитогорские руководители. Их комбинат часто выручал баймаковцев из беды. Когда шахтная печь из-за отсутствия кокса оказывалась под угрозой остановки, несколько груженых коксом вагонов даже в ущерб своей потребности следовали на техническую базу Баймакского завода в Магнитогорске. Помогали магнитогорцы и в ремонте оборудования, в отпуске взрывоматериалов и запасных частей к горным машинам.

В конце 1939 г. геолог Федор Иустинович Кавалеев, коллектор Исхак Фаллахович Мутаев и геофизик Сергеи Анатольевич Петропавловский открыли вблизи Старо-Сибайского месторождения Ново-Сибайское.

Геолого-разведочные работы показали, что Ново-Сибайское месторождение полиметаллических руд является .наиболее крупным на Урале и имеет промышленное значение по золоту.

Приказом Министра цветной металлургии были выданы значительные денежные премии.

После этого открытия Сибайское месторождение стало особо мощным. В статье «Горного журнала» за 1939 г. было отмечено: «Чтобы представить разрыв между существующей производительностью Сибайского рудника и запасами месторождения, достаточно сказать, что при сохранении фактической производительности 1938 г. (а она была низкой – Ф.П.) срок существования рудников составит 450 лет» [79].

В феврале 1940 г. на Ново-Сибайском месторождении начались горные работы открытым способом. В этом же году в Сибайский карьер поступили первые экскаваторы «ПДГ» с емкостью ковша 0,5 м³ и «Менк-Гамбирг» с емкостью ковша 1 м³.

Дальнейшему развитию открытых горных работ помешала навязанная нам война.

ВСЕ ДЛЯ ЗАЩИТЫ РОДИНЫ!

22 июня 1941-го. Вновь из Баймака уходили на фронт рабочие. Маленький бурлящий ручеек (но, сколько их было по стране!) вливался в огромную армию народного гнева, в армию отпора вероломному врагу – фашизму. И вновь люди, сменившие рабочую одежду на солдатскую, верные традициям героев гражданской войны, покрывали себя славой на поле брани. Комсомольцам-горнякам из Кусеева и Тубинска Тавтизану Тагировичу Миннигулову и Федору Ивановичу Белову были присвоены звания Героев Советского Союза. Бесстрашно сражался с гитлеровскими захватчиками юлалинский забойщик комсомолец Петр Леонтьевич Арчибасов.

Немецкий дзот мешал продвижению нашей воинской части. Для подавления его направили группу бойцов, среди которых находился и Петр. Несмотря на ураганный, огонь из пулеметов и минометов, он первым ворвался в дзот и гранатой уничтожил фашистов. Но и его самого сразила пуля. При похоронах отважного комсомольца из кармана его гимнастерки вынули комсомольский билет. В нем лежала записка, написанная рукой Арчибасова: «Буду героем. Клянусь я тебе, комсомол!».

Вся его боевая жизнь была подтверждением верности клятве. Однажды в морозную январскую ночь Арчибасов в тылу врага проник в дом, где пьянствовали фашистские офицеры, и расстрелял их. В другой раз вышел победителем из неравного поединка с неприятельским танком. А еще раз фашисты окружили его, надеясь взять в плен. Но с десяток фашистов успел сразить Арчибасов автоматной очередью, остальные обратились в бегство [80].

В Великую Отечественную войну в рядах Башкирской гвардейской орденоносной дивизии сражались также патриоты с Ирендыка. Достаточно сказать, что комиссаром дивизии был назначен бывший секретарь Баймакского райкома ВКП (б) Мубаряк Зиганеевич Назиров; одним из эскадронов командовал молодой баймакский учитель Бадрей Мужеварович Мамбеткулов; заместителем комиссара полка по комсомольской работе был Зиннат Гибатович Балеев; политработник Рахим Багуманович Сагуманов погиб на поле брани.

Много их было, баймаковцев,храбро сражавшихся вместе с воинами великой многонациональной Родины, против коричневой чумы.

Во время Великой Отечественной войны тяжело было и тем, кто остался ковать победу в тылу. Баймакский завод отправил на фронт часть автомашин. Вновь в поселке слышались военные песни народных ополченцев. После работы они шли на полигон, где обучались военному делу. Боевым штабом стал районный комитет партии.

Металлурги всю свою энергию отдавали, чтобы выполнить задания, дать стране больше очень нужной для обороны меди. Не хватало бензина, кокса, запчастей для машин. Шоферы и ремонтные рабочие во главе с И.М.Симеряковым, Н.А.Поповым, П.И.Чувашевым и М.А.Пивоваровым, переконструировали топливную систему автомобилей для работы на керосине. В своих мастерских изготовляли и запасные детали, в том числе быстро изнашивавшиеся шестерни заднего моста – «хвостовики» и ведомые шестерни «планетарки». Да еще отливали головки блоков к тракторам ЧТЗ для колхозов района. За это главный механик завода А.Г.Охотников и литейщики были награждены Почетными грамотами Президиума Верховного Совета Б АССР.

Металлурги применили для плавки руды карагандинский уголь вместо кокса. И все-таки поднять выплавку меди из-за нехватки транспорта в нужном количестве оказалось неимоверно трудно. Тогда в коллективах Баймакского завода и Сибайского рудника родилась мысль: плавить сибайскую руду на месте, а в Баймак возить штейн, что могло облегчить перевозки. Рабочие Баймака и рудника построили Сибайскую шахтную печь, причем сами сделали для нее воздуходувку производительностью 450 кубометров в минуту. Проектирование шахтной печи велось под руководством конструктора И.С.Щербакова. Непосредственную работу по строительству ее выполняли рабочие механического цеха Баймакского завода во главе с главным; энергетиком мелькомбината А.Г.Охотниковым и главным, механиком Сибайского рудника И.А.Зайцевым.

Но и этого показалось недостаточно патриотически, настроенному коллективу баймакских и сибайских рабочих и инженерно-технических работников. В Сибае было решено построить медеплавильный завод с полным циклом выплавки черновой меди из местной руды. Снова сами изготовили и смонтировали для конвертора 25-тонный мостовой кран.

Работа увенчалась успехом. За время своего существования Сибайский завод выплавил более 32 тысяч тонн черновой меди. Народный комиссариат цветной металлургии СССР 22 марта 1944 г. в своем приказе отметил, что в условиях военного времени баймакские рабочие и ИТР проявили ценнейшую инициативу, поставив вопрос о строительстве нового Сибайского медеплавильного завода, и собственными силами и средствами осуществили в 1943 г. проектирование и строительство этого завода. 30 рабочих, инженеров  и техников  были награждены значком «Отличник социалистического соревнования», Похвальным листом Наркомцветмета и денежными премиями. Главным было сознание исполненного долга, сознание того, что сумели внести посильный вклад в дело разгрома врага.

***

В послевоенный период Баймакский и Сибайский заводы просуществовали еще около 12 лет. В 1956 г. научно-технический совет Уральского научно-исследовательского и проектного института медной промышленности – «Унипроммедь» – вынес такое решение: «Отмечая, что существующие технологические схемы этих заводов не обеспечивают комплексную переработку сибайских и бурибаевских руд, что приводит к отрицательным показателям производства и его убыточности, научно-технический совет института считает, что при существующих условиях работа этих заводов является нецелесообразной» [81]. 27 июля 1956 г. последовал приказ министра цветной металлургии о закрытии Баймакского и Сибайского заводов с 1.01.1957 г.

Это был уход на покой солдата, выполнившего свой долг, сделавшего все возможное, что было в его силах. Славная биография его не могла кончиться просто так. Рабочие перенесли свои традиции на Башкирский медно-серный комбинат и в Баймакский машиностроительный завод имени Шагита Худайбердина, куда перешли работать.

СЛАВНАЯ БИОГРАФИЯ НЕ КОНЧАЕТСЯ

Баймакский рабочий класс прошел славный путь революционной борьбы и созидательного труда.

В период буржуазно-демократической революции он избрал своим вождем партию большевиков. Под ее руководством баймакский рабочий класс боролся с капиталистической администрацией, вступал в рабочие вооруженные отряды, сражался в рядах Красной Армии. Многие баймакские рабочие отдали жизнь за торжество ленинских идей, за Советскую Родину.

Вернувшись с фронта, баймакские рабочие во главе со своей партийной организацией приступили к восстановлению бездействующих предприятий. Вместе с партией преодолевали трудности строительства социализма.

В Великую Отечественную войну они мужественно сражались на фронте и по-ударному работали на производстве в годы послевоенных пятилеток.

В настоящее время жизнь на территории бывшего Таналыково-Баймакского горнорудного района в корне изменилась. Закрылись старые рудники: Таналыкский, Уваряжский, Юлалинский, Тубинский, Бакр-Узянский и ряд других. Перестали существовать Баймакский золотомедный, Сибайский медеплавильный заводы, Тубинская бегунная фабрика и цианоиловый завод.

Но промышленная жизнь на территории бывшего Таналыково-Баймакского района не умерла. Она только переместила свой центр с западного на восточный склон Ирендыка. Таким промышленным центром стал Сибай носящий имя трудового башкира. Здесь усиленно разрабатывается Сибайское месторождение полиметаллических руд, которое так охарактеризовал лауреат Ленинской премии Константин Дмитриевич Субботин: «Сибайское месторождение представляющее уже в настоящее время одно из крупнейших месторождений Урала, займет место в первом ряду меднорудных объектов СССР» [82].

На базе Сибайского месторождения возник Башкирский медно-серный комбинат (1948 г.) и вырос город горняков Сибай (1955 г.).

Исполнилась, наконец, давнишняя мечта зауральских горняков и металлургов – пришла в район железная дорога широкой колеи, по которой начались товарные перевозки (1954 г.) и пассажирское движение (1955 г.).

Проведение железной дороги имело огромное значение для промышленных предприятий и сельского хозяйства Баймакского и близлежащих районов. Tpyдно сравнить капиталистическое прошлое Таналыково-Баймакского района с настоящим, советским, хотя бы одного только Сибая. Прошлое и настоящее ни в какое сравнение не идут.

Что оставили капиталисты в Сибае? Два саманных барака: один – для инструментов, другой – для рабочих.

А что имеет молодой город Сибай?

Дома с благоустроенными квартирами (центральное отопление, водоснабжение, канализация, газ), прекрасные здания школ, кинотеатров, библиотеки, клубы, дом культуры, телевизионный ретранслятор, разветвленные сети продовольственных и промтоварных магазинов, быткомбинат, санаторий-профилакторий, зона отдыха в районе истоков реки Туяляс и Гадельшинского водопада, четыре коллективных сада.

Трудящиеся города имеют личные легковые автомашины, не говоря уже о мотоциклах, телевизорах.

Сибайские рабочие-горняки до революции были в большинстве неграмотны.

Современные сибайские рабочие – экскаваторщики, буровые мастера, машинисты электровозов, водители большегрузных автосамосвалов, флотаторы, реагентщики и другие высококвалифицированные рабочие – не только в совершенстве овладели своей специальностью, которая, подчас, требует знания, приближающегося к знанию техника или даже инженера, но внесли, наравне с инженерно-техническими работниками, свой вклад в дело усовершенствования работы карьера и обогатительной фабрики.

Внедрение комбинированного транспорта горной массы с непосредственной погрузкой ее из автосамосвалов в железнодорожные думпкары, централизованное распределение автосамосвалов к работающим в карьере экскаваторам, механическое смешение взрывчатых материалов, заправка горючим и смазочными материалами автосамосвалов в самом карьере, дробление и транспортировка негабаритов, приспособления, облегчающие труд рабочего при ремонте экскаваторов и большегрузных автомашин – все это увеличило производительность карьера и дает большую экономию.

Внедрение турбореактивных вентиляционных установок для проветривания карьера, нейтрализаторов выхлопных газов на дизельных большегрузных автомобилях, оснащение забоев и дорог специальными установками, смонтированными на шасси автосамосвалов и на железнодорожных платформах, мокрое бурение скважин, доставка питания в карьер на специально приспособленных под столовые автобусах облегчает труд и сохраняет здоровье горняков.

Внедрение бесциановой технологии обогащения медно-цинковых руд повысило безопасность работ на обогатительной фабрике, предотвратило загрязнение сточных вод и дало экономический эффект свыше 200 тысяч рублей в год.

За время с 1959 по 1965 гг. на Башкирском медно-серном комбинате было внедрено 42 крупных мероприятия по новой технике, передовой технологии, механизации и автоматизации производственных процессов с годовым экономическим эффектом три миллиона 200 тысяч рублей.

Среди сибайских горняков выросли такие передовые рабочие, как Герои Социалистического Труда – экскаваторщик Мидхат Исмагилович Габитов (1960 г.) и буровой мастер Ашраф Ахметович Фаткуллин (1971 г.).

Опыт работы бригады товарища Фаткуллина на станке СБШ-250 демонстрировали на Всесоюзной выставке достижений народного хозяйства СССР.

Башкирский медно-серный комбинат – одно из передовых предприятий цветной металлургии СССР. В Сибай приезжают представители других предприятий цветной металлургии с целью ознакомления с передовыми методами ведения горных работ и обогащения. В настоящее время в Сибайском карьере строится впервые в Советском Союзе скиповый подъемник, который удешевит, облегчит и обезопасит работу в карьере.

В 1970 г. была присвоена ученая степень кандидата технических и экономических наук трем инженерно-техническим работникам Башкирского медно-серного комбината. А до революции в Таналыково-Баймакском горнорудном районе работал всего один учитель.

В городе Сибае 13 общеобразовательных школ, четыре специальных учебных заведения, учебно-консультационный пункт Магнитогорского горнометаллургического института профессионально-техническое училище, детская музыкальная школа. Всего обучается в общеобразовательных, специальных учебных заведениях и профессионально-технических училищах 12196 человек. В этих школах работает 498 учителей, в том числе с высшим образованием – 2711.

В Таналыково-Баймакском горнорудном районе до революции был фельдшерский пункт, где работал один фельдшер. В настоящее время в Сибае есть городская больница, поликлиника, родильный дом, противотуберкулезный диспансер, санитарно-эпидемиологическая станция. В этих учреждениях работают 62 врача и 289 средних медицинских работников.

Среди сибайской интеллигенции сложной квалификации из года в год растет количество работников из башкир и татар. Так, среди инженеров Башкирского медно-серного комбината – 18 башкир, 14 татар, среди врачей – 19 башкир и 11 татар, среди учителей с высшим образованием 93 башкира и 49 татар.

Прошло более 50 лет с того дня, когда баймакские рабочие под руководством большевиков взяли власть в свои руки. Сейчас уже трудно найти бывших баймакских красногвардейцев и добровольцев Красной Армии. Их почти не осталось. Старые рабочие ушли на пенсию. Но их борьба за Советы, их беззаветный труд в годы советских пятилеток не пропали даром.

Плоды этой победы умножают потомки баймакских рабочих.

Это была победа небольшого отряда башкирского пролетариата, но в то же время она была одной из побед Великой Отечественной социалистической революции, в корне изменившей политическое, экономическое и культурное положение трудящихся Советского Союза.