Особенности социально-экономического развития юго-восточного Башкортостана в начале XX века


Источник: А.Б.Зарипов. Юго-восточный Башкортостан 1917-1922 гг. – Уфа, 2001. – 213 с. – С.36 – 52.

Примечание: Печатается §1 «Особенности социально-экономического и политического развития юго-восточного Башкортостана в начале XX века» главы I указанной монографии. Печатается с некоторыми сокращениями, на историко-краеведческом портале Ургаза.ру без представления использованной литературы.

 

 В административно-территориальном отношении юго-восточный Башкортостан в начале XX в. входил в состав Оренбургской губернии. Из пяти уездов в трех серединных уездах – в Троицком, Верхнеуральском и Орском – компактной массой проживали юго-восточные башкиры: им принадлежала треть всех земельных площадей в губернии. С трех сторон: с севера, востока и юга земли юго-восточных башкир были окружены заводами, городами, селами, хуторами и станицами с русскоязычным населением – именно с этих направлений и шел процесс захвата и грабежа башкирских земель. В итоге к 1917 г. лучшие равнинные земли оказались в руках колонизаторов-переселенцев, сами же башкиры все дальше и дальше вытеснялись в горы и леса, в земли, малопригодные для занятия земледелием. На западе владения юго-восточных башкир граничили с землями башкир Уфимской губернии. По данным за 1920 г., на юго-восточный Башкортостан приходилось 47% территории и 29% населения «Малой Башкирии» (40 тыс. км² и 350 тысяч населения). Следует заметить, что все без исключения города, станицы, хутора и т.д. с русскоязычным населением были основаны на башкирских землях, с ростом их населения увеличивалась и территория им принадлежащая, за счет отчуждения лучших башкирских земель. Башкиры все это видели, но изменить что-либо были не в силах: дальнейшая колонизация края входила в планы царского правительства и находила полную поддержку со стороны губернских и уездных властей.

 Колонизация региона началась в 1734-1735 гг., с развертывания деятельности Оренбургской Экспедиции, основавшей Оренбургскую пограничную линию. Вслед за этим началось промышленное освоение региона. Основу промышленности юго-восточного региона составила горнозаводская промышленность, которая подразделялась на горнометаллургическую и горнодобывающую. Кроме горнозаводской, в крае была развита золотодобывающая и лесная промышленности. Сосредоточенные, главным образом, в северной части региона заводы и рудники черной металлургии составляли Белорецкий горный округ. К началу XX в. (1901 г.) в округе действовало 7 горных заводов; на добыче руды было занято 1299 человек. 10410 старателей добывали золото. Хозяину Белорецко-Тирлянских заводов Пашкову принадлежало 256000 десятин бывшей башкирской земли, из них 90% составляли леса. Лес был нужен для заготовки дров, строительного материала, а также для сжигания древесного угля.

 Ниже приводим список горных заводов Белорецкого горного округа, с численностью рабочих в них по состоянию на лето 1914 года:

 – Белорецкий чугуноплавильный и железоделательный заводы – 3000 рабочих;

 – Тирлянский листопрокатный – 1150 рабочих;

 – Узянский железоделательный – 250 рабочих;

 – Инзерские чугуноплавильный и железоделательный заводы – 1100 рабочих;

 – Лапыштинские чугуноплавильный и железоделательный заводы – 500 рабочих;

 – Авзяно-Петровский – не действует;

 – Зигазинский – небольшой полукустарный чугуноплавильный завод.

 Акционирование промышленных предприятий в начале XX в. не обошло стороной и горно-металлургические предприятия юго-восточного Башкортостана. Три завода, Белорецкие чугуноплавильный и железоделательный, Узянский железоделательный, – образовали «Общество Белорецких железоделательных заводов» Пашковых. «Инзерское горнозаводское общество» включало в себя четыре завода: Инзерские чугуноплавильный и железоделательные, Лапыштинские чугуноплавильный и железоделательный заводы. «Общество комаровских железорудных месторождений и южноуральских заводов» состояло из Авзяно-Петровского завода и Комаровских месторождений руд. Неакционированным оставался Зигазинский завод М.В.Авсеева.

 Что же касается общей численности занятых в Белорецком горном округе, то она по статистическим данным за 1911 г. составила 12000 человек.

 В средней части региона (если смотреть по карте) располагались предприятия, принадлежащие Южноуральскому горнопромышленному акционерному обществу (в дальнейшем – ЮУГАО), головным среди которых являлся Баймакский медеплавильный завод.

 В предвоенные годы (1910-1914 гг.) продолжалось расширение сети горнометаллургических предприятий края. Например, в 1914 г. вступили в строй 2 новых завода на территории Белорецкого горного округа: Тирлянский листопрокатный и Белорецкий проволочно-гвоздильный. С организацией в 1912 г. британским подданным Урквартом ЮУГАО были построены Баймакский золотомедный, Семеновский циановый заводы, Тубинская бегунная фабрика, расширялись геолого-разведочные работа. На предприятиях ЮУГАО работало: Таналыкско-Баймакском медеплавильном – 150 рабочих, циановом – 120, Тубинской бегунной фабрике – 110 на рудниках – 340 человек. Тубинское месторождение золота, по образному выражению англичан – «золотой мешок», разрабатывается с 1915 г. (содержание золота – 100 грамм на тонну горной массы). С начала 1917 г. действует амальгамационная фабрика. Для размола золотой руды была построена бегунная мельница, размалывающая 50 тонн руды за сутки.

 Наблюдается усиленное проникновение иностранного капитала в горнозаводскую и золотодобывающую промышленность края. Иностранному капиталу принадлежали вышеупомянутое ЮУГАО (английскому) и «Общество комаровских железорудных месторождений и южноуральских заводов» (французскому). ОКЖМиЮУЗ в 1916 г. возобновило работу Авзяно-Петровского чугуноплавильного завода. Однако к этому времени контрольный пакет акций «Общества» перешел в руки англичан.

 Русский капитал преобладал в двух АО: Белорецком и Инзерском. В условиях войны произошел рост уставного капитала этих «Обществ» с 21,4 млн. руб. в 1913 г. до 26,7 млн. в 1916 г. Однако изменения коснулись и «Общества Белорецких железоделательных заводов». Произошла смена владельца. В 1916 г. «Общество» перешло в руки «АО Коломенского и Сормовского машиностроительных заводов». Война потребовала от горнометаллургических предприятий региона быстрой перестройки, перехода на выпуск военной продукции, то есть подключения к выполнению оборонных заказов. Возник своеобразный комплекс, включающий в себя добычу руды, каменного угля, производство черных металлов и металлообработку.

 В начале XX в., как и в наши дни, основным районом добычи золота являлся юго-восточный Башкортостан. В начале XX столетия, несмотря на определенный технический прогресс, большая часть золота добывалась старателями примитивным, дедовским способом: в излучине рек Миасс, Уй, Урал, Шартымка и Миндяк были расположены десятки небольших частных приисков. При помощи нехитрых приспособлений старатели промывали золотосодержащую глину и песок. В 1903-1907 гг. золото со дна озер Калкан и Ургун извлекали с помощью драги. В канун первой мировой войны при Буйдинском прииске стали применять паровую машину для промывки золота. Условия труда на золотых приисках были ужасными, очень тяжелыми, опасными и вредными для здоровья. На приисках и забоях (шахтах) в основном трудились башкиры, тептяри окрестных сел и деревень. Недаром первая на территории Башкортостана стачка имела место в 1881 г. именно на территории нынешнего Учалинского района (в Мулдакаевских приисках Тунгатаровской волости Троицкого уезда и Ильинских приисках Тептяро-Учалинской волости Верхнеуральского уезда). Большая часть приисков в начале века принадлежала иностранцам, в первую очередь, англичанам, французам и немцам. Среди золотопромышленников были и башкиры, но их было единицы. Один из них упоминается З.Валидовым в его «Воспоминаниях» с лучшей стороны за бескорыстную финансовую помощь башкирскому национально-освободительному движению в самый трудный момент – весной 1918 г.

 Накануне I первой мировой войны в окрестностях деревни Старо-Сибаево было открыто месторождение медных руд, чем незамедлительно воспользовалось ЮУГАО, арендовав у башкир деревни Старо-Сибаево земли «общей площадью 493 десятины 1585 квадратных сажен под разведки и поиски золота, платины, серебра, меди и всяких других полезных ископаемых в течение трехлетнего срока... и под разработку всякого рода руд и иных полезных ископаемых до 4-х с половиной квадратных верст, сроком на 36 лет, считая таковой с 1 ноября сего (1916) года». С момента своего возникновения ЮУГАО развернуло бурную деятельность в регионе. Уже в 1912 г. оно арендовало у башкир трех Бурзянских волостей по двум договорам 10000 десятин земли фоком на 70 лет и 50000 десятин лесной дачи на 30 лет. В 1916 г. оно же купило 207 десятин земли у башкир-вотчинников деревни Нижне-Байрамгулово (2-я Бурзянская вол.), арендовало 2709 десятин у башкир деревни Алгазино (1-я Тангауровская вол.), 3909 десятин у башкир деревни I Иткулово, Старое и Новое Кинзебулатово сроком на 36 лет. Арендная плата за эти 3909 десятин была определена договором в размере 1200 рублей в год (30 копеек 1 десятина).

 Добычей руды и камней башкиры юго-восточного Башкортостана стали заниматься профессионально с середины XVIII в., поставляя их за определенную плату в горные заводы края. К концу XIX в. данным промыслом занимались 2000 башкир. Их численность значительно возросла к 1917 г. На предприятиях ЮУГАО 35% всех рабочих составляли башкиры (трудились на рудниках и подсобных работах). Более 300 рабочих трудились на торфоразработках при Белорецком заводе в 1916 г. По подсчетам Б.Х.Юлдашбаева в начале XX в. пятая часть башкир была занята в лесной, горнодобывающей промышленности и на золотых приисках. В связи с мобилизацией в армию, численность рабочих в годы войны значительно уменьшилась, чего не скажешь о заводских рабочих. Например, в 1916 г. на Белорецких заводах трудилось 8898 человек и 2095 рабочих на Инзерском чугуноплавильном заводе. Это было вызвано размещением военных заказов на горнометаллургических предприятиях на очень выгодных, для последних, условиях. Основной продукцией Белорецких и Тирлянского заводов, производимой для фронта, стали колючая проволока и проволока телеграфная, которые пользовались повышенным спросом. Оборонные заказы способствовали росту выпускаемой заводами продукции. Производство чугуна в 1916 г. по сравнению с 1913 г. на заводах Белорецкого АО возросло на 75 %, на Зигазинском заводе Авсеева – на 14%.

 В годы войны, благодаря оборонным заказам, выросли прибыли АО, предприятий. Прибыль Белорецкого акционерного общества в 1915 г. по сравнению с 1913 г. увеличилась в 5 раз. За 1916 г. прибыль ЮУГАО выросла на 41%. Вместе с тем заводы региона, начиная с 1915 г. стали испытывать дефицит рабочей силы, который возник в связи с призывом части рабочих в армию и расширением производства в первые два года войны. Только за 1914 – 1915 гг. из АО Белорецкие заводы на фронт были мобилизованы 1376 рабочих. На заводах появились вербовщики, которые переманивали нужные для них кадры в свои предприятия, обещая лучшие, чем на прежнем месте работ условия. Оживление горно-металлургической и частично фабрично-заводской промышленности в 1915-1916 гг., вызванное военными заказами, оказалось кратковременным: с осени 1916 г. в развитии промышленности региона наблюдается спад, который усилился в 1917 г. На заводах Белорецкого АО он составил (в 1917 г.) более 20 %, на Тирлянском – 40%. Остановки производства имели место уже в 1916 г., но тогда это были единичные случаи. В июне 1916 г. в Белорецком заводе не работали 2 мартеновские печи и 3 прокатных стана.

 Главными причинами сокращения производства в юго-восточном Башкортостане, как и по всей России, были:

 а) общая хозяйственная разруха;

 б) расстройство транспорта;

 в) недостаток топлива, сырья и рабочей силы;

 г) рост забастовочного движения.

 С 1917 г. подвоз угля из Сибири почти прекратился, на ее замену древесным углем не хватало рабочих рук – деревенские мужчины находились на фронте. В таких условиях, уже в январе 1916 г. ЮУГАО через правительство добилось принудительного наряда на заготовку и вывозку дров в объеме 15000 подвод башкирами окрестных волостей. По этому наряду группы в 5000 подвод должны были работать по 2 недели на вывозке дров для предприятий ЮУГАО. Топливный кризис еще более усилился в 1917 г. На Белорецком заводе с 25 марта остановлена одна мартеновская печь. По этому поводу Е.К.Поленов, главноуправляющий округом Белорецких заводов, телеграфирует в Екатеринбург: «За неимением каменного угля из трех работавших мартенов остановлен один 25 марта. На следующей неделе остановим второй мартен и крупносортную прокатку. Неминуемо предвидим сильное уменьшение производства проволоки, а также бездействие Тирлянского завода...». На Авзянском заводе выплавка чугуна в апреле из-за недостатка угля сократилась на 30 %. Из-за недостатка топлива под угрозой закрытия оказался Баймакский медеплавильный завод. Остановлены две доменные печи Инзерского и Лапыштинского чугуноплавильных заводов, встал Тирлянский листопрокатный завод. Из-за нехватки угля только за четыре месяца 1917 г. (январь-апрель) сокращение производства на предприятиях ЮУГАО (по видам продукции) составило от 20 до 35%. Если в январе 1917 г. на Белорецком заводе ежесуточное производство проката и проволоки равнялось 4770 пудам, то в августе оно снизилось до рекордно низкого уровня – 2843 пуд. Сокращалась и добыча золота. В 1916 г. золота добыто на 28% меньше по сравнению с 1915 г. Из года в год сокращалось число рабочих-золотарей: если в 1915 г. этим промышляли 5375 человек, то в 1916 г. – лишь 38,68 (сокращение на 1517 человек или на 28 %). Все шире практиковался труд женщин и подростков на производстве. В 1916 г. на Инзерских и Лапыштинских заводах трудились 312 военнопленных.

 Таким образом, на территории юго-восточного Башкортостана к 1917 г. находились одиннадцать заводов Белорецкого горного округа (центр – рабочий поселок Белорецк), предприятия ЮУГАО с центром в Таналыково-Баймаке. Численность работающих на них приближалась к двадцати тысячам. В заводских поселках проживало исключительно русское население. В условиях развернувшейся в 1917-1922 гг. башкирского национального движения заводское население взяло сторону большевиков, советской власти, заняло враждебные позиции по отношению к башкирской автономии. Этим и объясняется особая острота и напряженность обстановки в Тамьян-Катайском и Бурзян-Тангауровском кантонах в 1918-1921 гг.

 В природно-климатическом и сельскохозяйственном отношении юго-восток состоит из двух зон: горно-лесная – 70% территории; степная – лесостепная зона. Климат здесь резко континентальный, влагообеспеченность степной зоны равняется всего 405 мм за год, отсюда частые неурожаи хлебов как следствие засухи. За 15 довоенных лет (1898-1912 гг.) лишь 6 лет были урожайными: 1899, 1900, 1904, 1905, 1909, 1912. С полным неурожаем хлебов – 4 года: 1898, 1901, 1906, 1911.

 В XX век юго-восточные башкиры вступили с разрушенным хозяйством. Из былого богатства у них не осталось к 20%. В башкирских волостях Оренбургской губернии к 1915 г. на одно хозяйство приходилось лишь 11,4 голов скота. Урожайность зерновых у башкир губернии равнялось сам-4 (у русских губерний – сам-4,6). По нашему мнению, не совсем прав Б.Х.Юлдашбаев, когда утверждает: «Главным занятием степных и лесостепных башкир было земледелие, а за ним скотоводство», у горных башкир – промыслы». Свой вывод он обосновывает тем, что в 1915 г. на 1 башкирское хозяйство губернии приходилось 4,61 десятин посевов (у русских – 7,9 десятин). Известно, что зауральские башкиры (башкиры Челябинского и частично Троицкого уездов) и башкиры Оренбургского уезда действительно ушли далеко вперед в освоении навыков земледелия, завершив уже к концу XIX в. переход к оседлости и земледелию. В XX век они вступили земледельцами. Мы же речь ведем о юго-восточных башкирах, у которых процесс перехода от полукочевого скотоводства к оседлости и земледелию затянулся и завершился лишь в конце 20-х – начале 30-х гг. XX в.

 Следует заметить, что к 1917 г. более 99% юго-восточных башкир проживали в сельской местности. Лишь очень небольшое число башкир проживало в уездных городах: Орске, Верхнеуральске и Троицке; в заводах и рабочих поселках их не было вовсе. В национальном плане особой пестроты в регионе не наблюдаем. Подавляющее большинство населения – башкиры, за ними идут русские. На третьем месте – тептяре: основной район их компактного проживания –  это 12 деревень Тептяро-Учалинской волости Верхнеуральского уезда. Что касается русских, то они в основном проживали в заводских поселках, при рудниках, а также в больших селах и деревнях, частично в хуторах. Например, на территории башкирских волостей Троицкого и Верхнеуральского уездов имелись большие русские деревни Вознесенка, Поляковка, Кирябинка, Ломовка. Вокруг уездного города Верхнеуральска «до полсотни хуторов, заселенных пришлыми крестьянами».

 Что касается межнациональных отношений между башкирами и пришлыми тептяро-мишаро-татарским населением, в частности, тяжб и споров по земельным вопросам не было. Основное объяснение этому, на наш взгляд, заключается в том, что когда происходило их переселение на башкирские земли, царское правительство наделило их землей в предостаточном количестве. 1 тептярское хозяйство получило тогда (в 1740 г.) 215 десятин земли, а на 1 мишарское хозяйство приходилось 472 десятины (1777 год). В основном мирными были взаимоотношения башкир со служивым казачьим населением края, чего нельзя сказать о крестьянах-переселенцах из центральных российских губерний. Если в других регионах Башкортостана движение крестьян (не башкир) за землю приобретало характер борьбы против помещичьего землевладения, то на юго-востоке, где не было помещиков, но земля имелась и принадлежала она башкирам, решение земельного вопроса представлялось, на взгляд крестьян-переселенцев, как изъятие земельных массивов у башкир и распределение их между переселенцами. Таким образом, именно в этом уголке Башкортостана аграрные и национальные проблемы оказались наиболее тесно связанными, что и предопределило трагический, в основном, характер событий в крае в 1917 – 1921 гг.

 Грабеж башкирских земель приобрел катастрофический характер за последние 50 лет перед Февральской революцией: ежегодно башкиры теряли по 50000 десятин земли. 300000 десятин земли лишились вотчинники-башкиры Оренбургской губернии в ходе Столыпинской аграрной реформы. Только за 1908-1913 гг. переселенцами у вотчинников куплено 195000 десятин земли (данные по Оренбургской губернии). Всего же за 6 реформенных лет (1906-1911) 180000 крестьянских семей получили земли в Уфимской и Оренбургской губерниях. Прав был В.И.Ленин, когда утверждал: «Вся история самодержавия есть сплошной грабеж местных, областных, национальных земель». Р.М.Раимов, в свою очередь, подчеркивает: «Основная масса обосновавшихся в Башкирии переселенцев за 1906-1912 гг. состояла именно из кулаков». Это очень важный момент, и об этом не следует забывать при анализе событий в регионе, имевших место в 1917-1922 гг.

 Попробуем уяснить для себя, сколько же земли надо было иметь в начале XX в., чтобы не голодать, жить нормально, обеспеченно? Вопрос принципиальный, и только правильный ответ на него позволит сделать объективные выводы по теме исследования. Ученые дают такой ответ: «Для нормального существования крестьянской семьи при тогдашнем уровне земледелия было необходимо примерно 5-8 десятин земли на мужскую душу или 16-17 десятин на семью». Норма рассчитана для русской крестьянской семьи, занимающейся хлебопашеством, ведущей оседлый образ жизни. Что же касается конкретно Оренбургской губернии с ее засушливыми природно-климатическими условиями, для русской земледельческой крестьянской семьи рубеж 25 десятин определял обеспеченность или необеспеченность семьи, т.е. обеспеченной была семья, владеющая двадцатью пятью и более десятинами земли. По мнению Эверсмана, члена Оренбургского губернского присутствия, в горно-лесной зоне нужно было иметь. 100 десятин на двор, чтобы жить обеспеченно.

 В свете этих цифровых данных проанализируем, каковы были размеры земли, приходящейся на один двор у разных категорий населения Оренбуржья в конце XIX в. Статистика утверждает, что наименее обеспеченными землей были помещичьи крестьяне. Проживали они в пределах Оренбургского уезда, к юго-восточному региону они касания не имели. На двор у них приходилось всего 6,6 десятины земли. У бывших дворцовых крестьян положение было намного лучше: 18,4 десятины на один двор. Бывшие государственные крестьяне имели землю достаточную, чтобы не бедствовать, а именно 24,3 десятины на двор. По сравнению с ними башкиры, у которых на один двор приходилось по 44 десятины земли, выглядят богачами, но это только на первый взгляд. В действительности же из всех категорий населения худшие условия жизни были именно у башкир. Тут важно учесть, что юго-восточные башкиры, в первую очередь, были скотоводами, земледелие играло у них второстепенную роль. Выходит, что 44 десятины на двор не обеспечивали нормального существования башкир. По данным Руденко, для ведения скотоводческого хозяйства главное условие – наличие огромных пастбищ, то есть не превышение плотности населения 0,5 человек на 1 км². В связи с тем, что много земли было сдано башкирами в аренду, фактический душевой надел был небольшим. Так, по данным за 1900 год душевой надел в Кубеляк-Телеевской волости был равен 12 десятинам; в Тамьн-Тангауровской – 8 десятинам. И только у казаков земельные владения обеспечивали им обеспеченную жизнь: на двор приходилось по 67,4 десятины земли. Казаки составляли в 1917 г. 23% населения губернии.

 По подсчетам С.И.Руденко, для удовлетворения минимальных потребностей скотоводческой семьи из 5 человек (по данным А.Юлдашбаева, средняя численность башкирской семьи в начале века составляла 5,2 чел.), необходимо было иметь в пересчете на лошадей 25 голов (1 лошадь = 5:6 коров=6 голов овец или коз). У башкир скота было намного меньше. Вот данные за 1905 год по Орскому уезду: только некоторые имели более 300 лошадей. По 7 и более лошадей имели 20% башкирских хозяйств. 37% всех башкирских хозяйств уезда были безлошадными или однолошадными. Цифра внушительная, свидетельствующая о бедности и нищете башкир. Попробуем сравнить хозяйства башкир и русских. Возьмем тот же Орский уезд, статистические материалы за 1912 г. У русских крестьян трех волостей (1575 хозяйств) в среднем на один двор приходилось по 8,7 десятины посева, 3,7 головы рабочего и 15 голов всего скота. У башкир же (1666 дворов) на двор в среднем приходилось по 1,3 десятины посева, 2,4 головы рабочего и 5 голов всего скота. Обратимся к статистическим материалам по Верхнеуральскому уезду за более раннее время, а потом, сравним их с более поздними сведениями. Так, в 1887 г. в башкирских деревнях на одно хозяйство в среднем приходилось от 4 до 20 голов скота (только в одной единственной деревне Аскарово (Абзелилово) – 31 голова. Прошло 20 лет, как же изменилась ситуация с обеспеченностью скотом за эти годы? В 1908-1909 гг. число приходящегося на каждый двор скота составило: в Тамьян-Тангауровской волости – 6,6 головы, в Кубеляк-Телеевской – 13 голов. В Тунгатаровской волости Троицкого уезда на один двор приходилось 10 голов скота. По данным военно-конной переписи 1912 года в Орском уезде среди башкир от 100 до 300 лошадей имели 25 дворов, в Верхнеуральском уезде – 19 дворов и в Троицком – 1 двор. Еще 36 дворов в этих уездах имели от 76 до 100 лошадей. И только один человек – старшина Кубеляк-Телеевской волости Верхнеуральского уезда Газзал Бускунов – владел большим количеством скота: 500 лошадей, 14 голов КРС и 50 овец. Эти цифровые данные свидетельствуют о том, что особо богатых людей среди башкир не было. Да, были богатые башкиры, но их богатство не шло ни в какое сравнение с богатством российских купцов, помещиков, владельцев заводов и т.д. И «богатые», и «бедные» башкиры жили в одной деревне, летом вместе выезжали на джайляу, вместе терпели все тяготы сельской жизни, поэтому классовая дифференциация, столь ярко выраженная в русском обществе, среди башкир была размытой, нечеткой: классового антагонизма в той степени, в которой имело место среди русских, у башкир не наблюдалось. Об этом свидетельствуют и материалы полевых этнографических экспедиций 1972 и 1973 гг. Обратимся к полевым записям. Автором зафиксировано: по деревне Кубагушево Кубеляк-Телеевской волости в начале XX в. со своими юртами на кочевку выходили 12 хозяйств, по деревне Казаккулово – 10. Информаторы сообщали также, что «богатые» башкиры владели до 100 лошадьми, доили 5-8 коров, овец держали несколько десятков. «Середняки» имели меньше: 5-20 лошадей, коров – 3-5, овец – 10-15 голов. Установлено точно: кубеляковцы и телеевцы в первые десятилетия XX в. продолжали вести полукочевое скотоводческое хозяйство. Самые отдаленные кочевья располагались по уральскому хребту в 25 – 40 км от деревень (Кубагушево, Казаккулово, Узункулево, Сураманово, Гадельшино, Наурузово, Ягудино, Ташкия и Москово). В предвоенные и военные годы (1910-1920) на кочевку выезжали не все хозяйства, а только те, у кого имелся скот. До 30-40% хозяйства на лето оставались в деревнях. В целом же более половины населения деревень лето проводили на кочевках.

 Таким образом, полевые материалы существенно дополняют почерпнутые в архивах сведения о хозяйстве юго-восточных башкир за 1900-1922 гг. Вывод таков: переход к оседлости у юго-восточных башкир завершился лишь в 20-е гг. XX в.

 По словам информаторов, посевы были не у всех, площади посевов были небольшими. Жители тех деревень Тамьян-Тангауровской волости, которые сами не засевали хлеба, муку покупали в Верхнеуральске, для чего из кочевки одного гонца на коне направляли на базар – купить мешок – полмешка муки. «...хлеба, необходимого для пропитания... приходится покупать у казаков и крестьян... на базарах...». Хлеб в пищу почти не употребляли, поэтому расход муки был незначительный. По рассказам старожилов, этого количества муки хватало на целое лето.

 Обращает на себя внимание примитивность сельскохозяйственного инвентаря. К 1910 г. по Верхнеуральскому уезду сохи составляли 3,7%, косули – 10,4%, плуги деревянные – 3,3% всех пахотных орудий. Принадлежали они, главным образом, башкирам. Такая же картина по Троицкому уезду, где на долю сох, косуль и деревянных плугов приходилось 17% всех пахотных орудий.

 Таким образом, на юго-востоке Башкортостана в начале XX в. среди башкир экстенсивное скотоводство со многими элементами кочевого быта сосуществовало с сравнительно слаборазвитым земледелием. У «...башкир... земледелие... находится еще на слабой степени развития». Особо следует подчеркнуть, что юго-восточные башкиры больше, чем западные, подверженные обнищанию, еще продолжали владеть обширными земельными угодьями. Свободу юго-восточные башкиры потеряли позже – после поражения народно-освободительной войны 1735-1740 гг. Что еще у них оставалось от былого богатства – так это земля. Несомненно, прав А.Юлдашбаев, когда утверждает: «Поэтому пробуждение национального самосознания у башкирского крестьянства было связано со стремлением защититься от дальнейших земельных захватов. И широкие слои башкирского населения морально и психологически были готовы любыми способами и средствами защитить свои земли, а также вотчинные права на них».

 В горно-лесной зоне региона, где земледелие имело подсобное значение, основу экономики составляли скотоводство, промыслы, бортничество и охота. Некоторые группы башкир (Инзеро-Катайская волость) вообще не сеяли хлеба. 12 общин из 15 Карагай-Кипчакской волости по материалам 1915 г. не имели посева. Нет сведений о посевах по 1, 2 и 3 Бурзянским, Бурзян-Таналыкскому и Тангауровскому волостям. «Отсутствие сведений может означать, – по мнению Н.В.Бикбулатова, – только одно: посевов не было вовсе, или земледелие играло в экономике несущественную роль». В Верхнеуральском уезде не имели посевов 24 общины из 26 (Катайская волость). Нет данных по Тамьяно-Тангауровской волости. Овощеводство не получило развития вплоть до голода 1921-1922 гг.

 Удаленность от торговых центров (Троицк, Оренбург) и отсутствие хороших дорог тормозили экономическое развитие региона. Тем не менее, население постепенно втягивалось в рыночные отношения, которые оказались больше развитыми в волостях, близлежащих к сплавным рекам, горным заводам, рудникам и приискам. Почти вся промысловая продукция шла на продажу. Все более широкое распространение получала работа по найму.

 Когда речь заходит о торговле, следует заметить, что в этой сфере башкиры значительно отставали от русских и татар. Торговали юго-восточные башкиры в основном строительными материалами, топливом и сельскохозяйственной продукцией, то есть им принадлежали малодоходные виды торговли. Все сказанное позволяет делать вывод о низком уровне жизни башкир юго-восточного региона накануне Февральской революции 1917 г. По статистике 1912-1913 гг. соотношение благосостояния юго-восточных башкир и русского населения края составляло 18,11% к 81,89%. Башкирское население региона быстро убывало: башкир шести Усерганских волостей с 1913 г. до 1917 г. убыло более чем на 4300 человек, тогда как за этот же период других прибавилось на 19 %, то есть на 15000 человек.

 Нельзя думать, что башкиры безропотно выносили потерю своих земельных владений. В 1908 г. имело место массовое выступление башкир четырех волостей (бурзянских) Орского уезда. Поводом к нему послужила сдача в аренду нескольких тысяч десятин общинной земли золотопромышленнику татарину Мансурову. 500 башкир, собравшихся на сход, разгромили волостное правление и избили старшин и писарей.

 В своем стремлении лишить башкир земли правительство шло на любые ухищрения. Резко были повышены платежи в казну с сдаваемых в аренду башкирских земель. Оренбургский губернатор писал по этому поводу: «... средняя доходность 1 десятины башкирской земли в Верхнеуральском уезде едва достигала 30 копеек, тогда, как все платежи составляли 40 копеек».